40 
Последний вопрос Эдуардо незаметно для себя произнес вслух.
– Ты считаешь? – задумчиво произнес он.
– Не сомневаюсь, – энергично кивнула девушка. – Он очень амбициозен. Ты даже не представляешь себе, как он переживал, когда ты назначил меня руководителем проекта Грациано в Америке. И как радовался, когда я по глупости лишилась твоего доверия…
– Фабрицио радовался? Переживал? – недоверчиво переспросил Эдуардо.
Его сомнение было вполне понятно – Фабрицио за годы работы в «Золоте Грациано» снискал себе репутацию абсолютно неэмоционального человека. Невозможно было представить себе радостную улыбку или горестную гримасу на его невозмутимом лице.
– Естественно, он не прыгал до потолка и не лил горючие слезы, – поправилась Лючия. – Но было заметно, что его ужасно раздражает тот факт, что я – босс. Он постоянно придирался ко мне, выставлял меня в нелепом свете перед Даниэлем…
Лючия увлеклась, перечисляя обиды, нанесенные ей отцовским советником.
– Не удивлюсь, если он решил составить тебе конкуренцию, – закончила она свой гневный монолог.
– Умница. – Эдуардо щелкнул пальцами. Детские обиды дочери мало интересовали его, а вот случайно вырвавшееся у нее предположение, не имеющее на первый взгляд под собой никакой почвы, имело смысл…
Лючия не поняла, к чему относится похвала отца, но все равно почувствовала себя польщенной.
– Возможно, это как раз то, что надо, – бормотал Эдуардо себе под нос. – Я стал слишком доверчив и совсем не контролировал его в последнее время. Фабрицио владеет бесценной информацией, и ему ничего не стоило…
Лючия внимательно прислушивалась к бормотанию отца. Оказывается, бизнес отнюдь не такое скучное дело, как она предполагала.
– Ты не возражаешь, если я сделаю пару звонков? – спросил он дочь.
Лючия догадливо поднялась и со вздохом направилась в соседнюю комнату. У двери она остановилась и, повернувшись к отцу, спросила:
– А ты уверен, что отсюда звонить безопасно? Мы с Фабрицио здесь уже две недели, кто знает, может быть, он с легкостью подслушает твой разговор?
– В моем номере жучки? – Эдуардо Грациано выразительно поднял брови.
Лючия пожала плечами.
– Как хочешь, – с показным равнодушием сказала она. – Я просто предположила…
Она вышла, Эдуардо потянулся к телефону и быстро набрал номер портье.
– Соедините меня, пожалуйста, с номером… А, впрочем, не надо. Благодарю. Я позвоню позднее.
Он повесил трубку. Что-то мешало ему спокойно позвонить и дать задание насчет Фабрицио одному надежному другу. Звериный инстинкт подсказывал ему, что на чужой территории нужно вести себя более осмотрительно. А Эдуардо Грациано привык доверять своим чувствам.
Эдуардо встал, взял плащ, который два часа назад кинул на кресло, и крикнул Лючии:
– Я скоро буду, дождись меня.
Услышав в ответ довольное «ага», он вышел из номера и спустился вниз. Швейцар, очень удивленный поздним появлением столь солидного господина, выполнил его просьбу и вызвал такси.
Через десять минут Эдуардо Грациано вошел в почтамт на Пятой авеню и как простой смертный заказал срочный разговор с Римом. Ему пришлось немного подождать, но Эдуардо не возражал. Он даже получал своеобразное удовольствие от этого небольшого приключения. Когда в последний раз он видел что-либо, кроме стен своего офиса и спины своего шофера?
Поговорив по телефону, Эдуардо на такси вернулся обратно в отель. Лючия с нетерпением ждала его.
– Где ты был? – выпалила она, как только Эдуардо вошел в номер.
– Неважно, – загадочно улыбнулся он, вспомнив сутолоку почтамта.
Лючия надулась. Она натолкнула отца на ценную мысль, а он не желает довериться ей.
– Но у меня есть для тебя небольшое задание, – продолжал он. – Вот послушай…
14
Теодора Беркли впервые в жизни с тяжелым сердцем входила в здание «Хьюстон Эдвертайзинг». Ни любимая работа, ни предстоящая встреча с Даниэлем не радовали ее. Вчерашняя вечеринка перевернула жизнь Тэдди на сто восемьдесят градусов.
Тэдди не спала почти всю ночь, и темные круги под глазами выдавали ее усталость. Что же ей теперь делать? Ответа на этот простой вопрос она так и не нашла. Как жить дальше?
Тэдди небрежно кивала сотрудникам, здоровавшимся с нею, и многие удивленно смотрели ей вслед. В таком настроении никто еще не видел Теодору Беркли. Несмотря на свою рассеянность, она заметила эту реакцию и невольно усмехнулась про себя.
40 
