Особенно,... 
67 
— Ладно, на сегодня, видно, хватит. Как насчет поцелуя на сон грядущий?
Сабрина зажмурилась и послушно сложила губы бантиком, но ничего не произошло. Открыв глаза, она увидела, что муж прищурился и лениво разглядывает ее. Потом он обхватил ее щеки ладонями, провел пальцами по губам раз, другой, будто проверяя, не окажет ли она сопротивления, но она и не думала об этом. Ее губы раскрылись, приглашая его пойти дальше. Сабрина ощущала теплое и сладкое дыхание мужа и все ждала, ждала, а он продолжал ласкать ее губы огрубевшими подушечками больших пальцев. Все тело будто пронзили языки неведомого пламени, набухли соски, и стало влажно в потаенных глубинах женского естества. Тогда и только тогда язык Моргана ворвался в ее рот, и девушка едва не потеряла сознание.
Казалось, Морган не услышал страстный стон, вырвавшийся из горла жены. Отвернувшись, он поцеловал ее в кончик носа и пожелал спокойной ночи, назвав, как в детстве, «малявкой». Затем направился к выходу.
Боясь, что голос изменяет ей, Сабрина выждала, пока супруг не оказался у дверей:
— А я-то поверила тебе, будто Макдоннеллы не обучены искусству целоваться на ночь.
— Конечно, не обучены. Именно поэтому мы должны так усердно тренироваться, — он с дьявольским лукавством подмигнул жене. — Спи спокойно, детка.
Он ушел, а Сабрина уронила голову на скрещенные руки и подумала, что вряд ли сможет вообще когда-нибудь заснуть. Морган зажег в ней огонь страстного желания, не обещавшего сна и покоя.
На следующий вечер Сабрина решила познакомить мужа с творениями Гомера, возлагая на него большие, надежды. По ее мнению, древнегреческий бард был достаточно умен, чтобы удержать внимание Моргана, и в то же время слишком бесстрастен и сух, чтобы разбудить его эмоции, которые так разрушительно подействовали накануне на сон и душевное спокойствие его супруги. Почти всю минувшую ночь Сабрина беспокойно ворочалась в кровати, сбила и туго намотала на себя простыни и заснула только на рассвете.
И вот, устроившись поудобнее и поджав под себя ноги в шелковых чулочках, она начала читать, чувствуя себя Шехерезадой, развлекающей султана. Только в отличие от героини древних времен Сабрина рисковала потерять не голову, а сердце и прекрасно это сознавала.
Ее опасения не оправдались. После первых же страниц Морган весь обратился в слух и жадно слушал рассказ о похождениях бесстрашного и хитроумного Одиссея, который сумел обмануть и побороть всех своих врагов и изыскать возможность вернуться к обожаемой Пенелопе. Глянув на мужа, поверх книги, Сабрина поразилась выражению его лица, суровые черты которого смягчил почти мальчишеский восторг. Когда новая Шехерезада дошла до того места, где Одиссей ослепляет ужасного Циклопа, Морган так далеко подался вперед, что девушка испугалась, как бы он не свалился со стула. Впрочем, Сабрина и сама настолько увлеклась давней историей, будто читала ее впервые.
Но затем наступила очередь эпизода, где Одиссей встречается с прелестной Цирцеей, решившей его обольстить и подчинить своей воле. Тут Морган будто насторожился и вновь откинулся на спинку стула. Похоже было, что он чем-то недоволен. По мере того как разворачивались события, лицо мужа все больше омрачалось. Сабрина начала читать быстрее, спотыкаться на самых простых словах, внимание ее рассеялось, а мысли устремились вперед, к ожидающему ее перед сном поцелую супруга.
— Болван! — вдруг рявкнул Морган, грохнув кулаком об стол.
Книга в руках Сабрины сама собой захлопнулась. — Проклятье! Не мужик, а слабак, черт побери! Я бы ни за что не совершил подобную ошибку. Хитрая ведьма превратила его товарищей в свиней, а он готов сунуться в ее постель! У него что, нет ни капли мужской гордости!
Похоже, его ничто не интересовало, кроме проблем гордости, и это начинало действовать Сабрине на нервы. Она взглянула на мужа с некоторым вызовом:
— Цирцея обворожила Одиссея своей красотой. Может, он был согласен пожертвовать своей гордыней, дабы сполна вкусить от прелестей волшебницы.
— Если мужчина способен забыть о своей гордости ради женщины, то он просто дурак.
В грозном взгляде Моргана Сабрина прочла предостережение. Ей было очевидно: со временем он, возможно, будет принадлежать ей телом, даже подарит сына, но никогда ей не завладеть его сердцем. Сабрина с ужасом обнаружила, что глаза, ее застилают слезы.
Сабрина встала, уронив книгу на пол, и подошла к распахнутому окну, чтобы высушить непрошеные слезы морозным ветром, предвещавшим ранний снег.
67 
