31 
Он понизил свой голос до хрипловатого ворчания, больше похожего на голос ужасного Дракулы, чем на голос старушки-няни, но это сработало. Айви засмеялась. В этот раз так легко и свободно, что Дамиан от души поблагодарил бы Гефеста, если бы тот находился в пределах слышимости.
– Не очень-то это хорошо с ее стороны.
– Но зато весьма эффективно. В течение нескольких следующих дней я был просто образцом примерного поведения.
– А потом?
– А потом, – сказал он, – я превращался в маленького дьяволенка, каким и был на самом деле. – Его улыбка исчезла. – Все будет хорошо. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я обещаю.
Она чуть отклонилась назад и посмотрела на него.
– Спасибо тебе, – прошептала она.
– За что?
– За то… – она запнулась, – за то, что ты такой хороший.
Хороший? Да он просто негодяй! Третировал ее, обвинил в обмане и шантаже, заставил приехать сюда, объявил, что отныне она полностью в его власти…
– Я вовсе не был хорошим, – сказал он, смутившись. – Я был нетерпелив и прямолинеен. Это я должен благодарить тебя за то, что ты меня терпела.
Она улыбнулась.
– В таком случае мы квиты. Ты прощаешь меня. А я прощаю тебя.
Он улыбнулся.
– Хорошо. – Боже, как он хотел поцеловать ее! Только один поцелуй, чтобы сказать ей, что с ним ей не надо бояться всех этих вспышек и грома и всего того ужаса, который с ней однажды случился. – Хорошо, – вздохнул он. – Давай я тебя получше укрою…
– А где ты спишь?
– Не беспокойся обо мне. Вот в этом кресле. Я подумал, что неплохо быть рядом, если я вдруг тебе понадоблюсь.
– Ты спишь в этом маленьком кресле? А как же твои ноги?
Он улыбнулся.
– Говорят, что немного страданий полезно для души.
– На мой взгляд, их здесь слишком много.
– Полегче, – усмехнулся он. – Сначала ты назвала меня хорошим. А скоро скажешь, что меня можно и к святым причислить. Если ты не будешь поосторожней…
– Спи со мной.
Она сказала это так тихо, что Дамиан подумал, уж не ослышался ли он, но отчего же тогда так разгорелись ее щеки?
– Просто со мной в одной постели, Дамиан. Ничего больше. Я не могу допустить, что ты просидишь всю ночь, скрючившись в этом кресле. – Она облизала пересохшие губы. – Если ты не хочешь, я пойду спать в другую комнату. Одна. Но я не хочу быть одной. Если только ты этого не хочешь…
– Подвинься немного, – сказал он.
Его голос был хриплым, сердце бешено стучало.
Он натянул на себя одеяло, задержал, дыхание, а потом, послав все к черту, обнял ее за талию и притянул к себе.
– Спокойной ночи, – прошептал он.
– Спокойной ночи, Дамиан.
Он закрыл глаза. Время шло. Гроза кончилась. Айви лежала в его объятиях так тихо, будто спала, а он – он просто начал сходить с ума. К утру он уж точно станет либо святым, либо сумасшедшим.
– Дамиан?
– Да, солнышко?
Медленно она повернулась к нему. Он почувствовал ее дыхание на своем лице. Ее ладонь коснулась его подбородка, пальцы, словно перышки, пробежали по его губам.
– Айви…
Чуть нажав рукой на его затылок, она приблизила к себе его лицо.
Сердце его перевернулось.
– Айви, – снова прошептал он, но она только покачала головой и, прижавшись к нему, поцеловала его в губы.
Должно быть, ему это снится.
Ее губы приоткрылись. Кончик языка коснулся его зубов. Он хотел повернуть ее на спину и глубже войти языком в ее рот и жадно пить из нее, словно сгорающий от жажды путник.
Но он не будет этого делать.
Он будет делать только то, о чем она его попросит. Он не святой, но и не дикий зверь.
Она прошептала его имя и положила ногу на его бедро.
Дамиан застонал, схватил ее руки и прижал к своей груди.
– Милая, – его голос срывался. – Я не могу… Давай, давай сядем. В кресло. Я обниму тебя, и мы будем вместе смотреть, как всходит солнце.
Она поцеловала его, и этот поцелуй сказал ему все, что мужчина мог лишь надеяться услышать. Крепко прижав его к себе, она перекатилась на спину и прогнулась под ним.
– Айви, – прошептал он и тут же погрузился в горячую бездну ее вкуса и запаха.
Он целовал ее рот. Ее глаза. Ее шею. Тихие стоны срывались с ее губ, наполняя теплом его сердце. Он целовал ее грудь сквозь тонкий шелк. Айви металась под ним, шепча его имя, крепко сжимая пальцами его плечи.
Он обнажил ее нежные груди, целовал их мягкую округлость, легко покусывая бледно-розовые соски. Он целовал ее упругий живот с маленькой впадиной пупка, живот, в котором рос его ребенок, и не в первый раз подумал, как было бы хорошо, если бы они вместе зачали его…
31 
