Последние отзывы

  14  

Если бы я знала о существовании молитвы, я бы помолилась за неё. Но строптивая гувернантка никак не укладывалась в моё понимание мира, и это огорчало меня.

Я познавала пределы моей власти.

Среди друзей моего отца был один вьетнамский бизнесмен, который женился на француженке. Вследствие легко вообразимых политических проблем во Вьетнаме 1970 года, этот человек должен был срочно вернуться в свою страну, взяв свою жену, но, не отважился затруднять себя своим сыном шести лет, который был, таким образом, доверен моим родителям на неопределённый срок.

Хьюго был невозмутимым и сдержанным мальчиком. Он мне нравился, пока не перешёл на сторону врага, моего брата. Двое мальчишек стали неразлучны. Я решила не называть Хьюго по имени, чтобы наказать его.

Я все так же мало говорила по-французски, чтобы поберечь эффект. Это становилось невыносимо. Мне хотелось выкрикнуть такие решительные вещи, как «Хьюго и Андре — зелёные какашки». Увы, меня не считали способной на такие высококачественные высказывания. И я страдала от нетерпения, размышляя о том, что мальчишки ничего не теряли от этого ожидания.

Иногда я спрашивала себя, почему я не показываю родителям всю ширину моего словарного запаса: зачем лишать себя такой власти? Верная, сама того не зная, этимологии слова «дитя», я в смущении чувствовала, что, заговорив, лишилась бы некоторых знаков внимания, которые обычно оказываются магам и умственно отсталым.

На юге Японии апрель необыкновенно тёплый месяц. Родители отвели нас на море. Я уже очень хорошо знала океан, благодаря заливу Осаки, который когда-то был так переполнен нечистотами, что можно было в них плавать. Мы же приехали с другой стороны страны, в Тоттори^[6], где я открыла Японское море, красота которого меня покорила. У японцев это море мужского рода, в противоположность океану, который они считают женщиной: это различие меня озадачило. И сегодня я его понимаю не больше.

Пляж в Тоттори был большим как пустыня. Я пересекла эту Сахару и достигла кромки воды. Она боялась так же, как и я: как робкий ребёнок, она то подавалась вперёд, то отступала, и так без конца. Я повторяла за ней.

Мои родные нырнули в воду. Мать позвала меня. Я не решилась следовать за ними, не смотря на спасательный круг, надетый на меня. Море внушало мне одновременно ужас и вожделение. Мать взяла меня за руку и повлекла за собой. Внезапно, я лишилась земного притяжения: вода подхватила меня и вытолкнула на поверхность. Я издала вопль удовольствия и экстаза. Величественная как Сатурн, с кругом вместо кольца, я оставалась в воде часами напролёт. Приходилось вытаскивать меня силой.

— Море!

Это было моё седьмое слово.

Очень быстро я научилась плавать с кругом. Достаточно было колотить ногами и руками и получалось нечто похожее на плавание щенка. Поскольку это было утомительно, я держалась там, где мои ноги доставали до дна.

Однажды случилось чудо. Я вошла в море и зашагала прямо в сторону Кореи, я обнаружила, что дно больше не опускается. Оно приподнялось для меня. Христос шагал по воде, я заставляла подниматься морское дно. Каждому своё чудо. Восхищённая, я решила шагать, не замочив головы, до самого континента.

Я углублялась в неизведанное, топча мягкое и такое податливое дно. Я шла и шла, удаляясь от Японии, гигантскими шагами, думая о том, как здорово было обладать такими способностями.

Я шла и шла и вдруг упала. Доска из песка, которая несла меня до сих пор, провалилась. Я потеряла опору, и меня поглотила вода. Я барахталась, стараясь вернуться на поверхность, но каждый раз, когда моя голова оказывалась наверху, новая волна накрывала меня, словно палач, стремящийся вытянуть из меня признание.

Я поняла, что тону. Когда мои глаза показывались из моря, я видела пляж, который казался мне таким далёким, моих родителей, которые отдыхали и людей, которые неподвижно наблюдали за мной, верные старинному японскому принципу никогда никому не спасать жизнь, потому что это принудило бы человека к слишком большой благодарности.

Вид этой публики, присутствующей при моей гибели, был ещё ужаснее, чем сама кончина.

Я крикнула:

— Тасукете!

Тщетно.

Тогда я решила, что не время было стесняться французского языка, и перевела свой предыдущий крик, вопя:

— На помощь!

Наверное, так и было, вода хотела добиться от меня, чтобы я заговорила на языке своих родителей. Увы, они не услышали меня. Зрители японцы соблюли свой принцип невмешательства до того, что даже не предупредили моих родителей. И я смотрела, как они внимательно следят за тем, как я умираю.

  14