Последние отзывы

  57  

—Извинений мне не нужно. — Схватив одежду под мышку, она быстро ушла в ванную.

Со стоном вздохнув, Джонас сел. Кажется, ему так и не удалось подобрать ключик к Лиз Палмер. С каждым новым шагом он словно движется не вперед, а назад. Как он мог так грубо наброситься на нее, не подготовить к тому, что произошло с ними? Пожалуй, он наймет ей телохранителя, а сам переедет в отель. Оправданием ему может служить то, что он не сдержался, увидев, как ей больно; ему хотелось утешить ее — но, видимо, не получилось. Когда она рассказала об испытаниях, которые ей пришлось пройти, в нем как будто что-то закипело, и смешанные чувства выплеснулись в порыве страсти. Почему? Он не мог ни объяснить своего порыва, ни оправдать себя. Остается попросить прощения — правда, это почти ничего не меняет.

Натянув брюки, Джонас зашагал к себе в комнату. По пути он совершенно машинально заглянул в комнату Лиз. Она переодевалась в халат.

Джонас, уже поздно.

Я сделал тебе больно?

Она смерила его таким взглядом, что у него внутри все перевернулось.

Да. Я хочу перед сном принять душ.

Лиз, мне нет прощения за то, что я был таким грубым, да и тебе легче не станет, но...

Она не дала ему договорить:

—От твоих извинений мне стало еще хуже. Если ты сказал все, что собирался... я бы хотела остаться одна.

Некоторое время он молча смотрел на нее, а потом провел рукой по волосам. Как мог он убеждать себя, будто понимает ее, если она по-прежнему остается для него загадкой?

—Лиз, черт побери, я извинялся не за то, что занялся с тобой любовью, а за свою топорность, грубость. Я же тебя практически изнасиловал!

Она скрестила руки на груди и попыталась напустить на себя невозмутимый вид.

—А я тебя.

Губы у него дрогнули в улыбке.

—Это уж точно!

Ее глаза не смеялись.

—Ты тоже хочешь, чтобы я перед тобой извинилась?

Джонас подошел к ней и положил руки ей на плечи. Лиз отделял от него лишь тоненький цветастый халат.

—Нет. Я хочу другого. Чтобы ты сказала, что хочешь меня так же сильно, как я тебя.

Гнев прошел; Лиз посмотрела куда-то вдаль, ему за спину.

— А я думала, это и так понятно.

Лиз... — Он ласково развернул ее лицо к себе.

Ладно, я тебя хотела. А теперь...

А теперь, — перебил он, — послушай меня, пожалуйста!

Не нужно ничего говорить.

Нет, нужно! — Джонас подвел ее к кровати, усадил рядом с собой и взял за руку. Взошла луна. — Я приехал на Косумель с одной-единственной целью. И здесь для меня ничего не изменилось, зато изменилось многое другое. Когда я впервые увидел тебя, я подумал, что тебе многое известно и ты что-то скрываешь. Сначала я связывал свой интерес к тебе с Джерри. Но вскоре я понял, что дело не только в нем. И мне захотелось самому узнать о тебе все.

Зачем?

Не знаю. Я не могу не тревожиться за тебя. — Поймав ее удивленный взгляд, он улыбнулся. — Ты как будто вполне самодостаточна — и все же производишь впечатление брошенного, беспризорного ребенка. Сегодня я нарочно завел с тобой разговор о Вере и о том, почему ты здесь оказалась. Когда ты поведала мне историю своей жизни, я не смог совладать с собой. Она выдернула руку.

—Все понятно. Общаться с матерью-одиночкой непросто.

Кипя гневом, он снова схватил ее за руку.

Хватит приписывать мне слова, которых я не произносил! Ты стояла на кухне и рассказывала о себе, и я представил тебя — юную, наивную, доверчивую, преданную, брошенную. Я узнал, что с тобой случилось, и понял, почему ты сама разрушила свою мечту, отказалась от того, что хотела больше всего на свете.

Я уже говорила, жалеть меня не нужно!

Знаю. — Он поднес ее руку к губам и поцеловал. — Но тогда мне показалось, что я обязан тебя защищать.

Джонас, неужели ты думаешь, что у кого-нибудь жизнь складывается так, как он мечтает в детстве?

Усмехнувшись, он положил руку ей на плечо и притянул ее к себе. Лиз ненадолго застыла, не зная, как реагировать на его ласку. Наконец, она положила голову ему на плечо и закрыла глаза.

Мы с Джерри собирались стать партнерами, — признался Джонас.

В чем?

Во всем.

Она тронула пальцем монетку, висящую на цепочке у него на шее.

— У Джерри тоже была такая.

—Нам подарили их дедушка с бабушкой, еще в детстве. Одинаковые золотые пятидолларовые монеты. Странно, но я всегда носил свою орлом вверх, а Джерри свою — орлом вниз. — Джонас сжал медальон в кулаке. — Когда нам было по шестнадцати лет, он угнал свою первую машину.

  57