ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Энни заставляла себя успокоиться.

Сосчитай до десяти. До двадцати. Сосредоточься на поиске точки спокойствия внутри себя. Не этому ли она училась целых шесть недель на курсах по практике дзэн-дыхания прошлой зимой?

Глубокий вдох. Задержать дыхание. Раз. Два. Три. Четыре.

Энни выдохнула. Не получается. Она видела только кровать. И думала только о том, что рядом с ней стоит Чейз и его лицо выражает искреннюю невинность.

– Черт, – сказала она и, поскольку было совершенно ясно, что ей ни на йоту не удалось усмирить свой гнев с помощью дыхания, решила применить вполне ощутимые способы… Развернувшись, она ткнула своего бывшего мужа кулаком в живот. Как в железо – у Чейза всегда было великолепное тело, которое не изменилось и сейчас. Это разозлило ее еще больше, тем более что она почувствовала отдачу от удара в руку и в плечо. Но неважно, вознаграждена хотя бы выражением потрясения на его лице.

– Эй, – сказал он, отпрыгивая на шаг назад. Судя по ее лицу, она с удовольствием убила бы его. – Эй, не принимай это так близко к сердцу, слышишь?

– Не принимать близко к сердцу? – Энни уперла руки в бока и раздраженно уставилась на него. – Не принимать близко к сердцу? – Ее голос срывался на визгливое сопрано.

– Да. – Чейз потер живот. – Не нужно так жестоко наказывать за простую ошибку.

– А, так это ошибка? Хорошо. – От сильного выдоха кудряшки взлетели надо лбом. – Большая ошибка, Купер, потому что, если ты думаешь, что я… что ты и я… что мы будем вместе спать на этой… на этой кровати, что мы вернемся в прошлое…

– Послушай, – сказал он осторожно, – я знаю, что ты расстроена, но…

– Вот-вот. Говори, что я расстроена. Тогда я закрою рот, и тебе не придется выслушивать правду.

– Энни…

– Позволь мне кое-что сказать тебе, Чейз Купер. Этот номер мог бы пройти у тебя несколько лет назад, но не сейчас. Я вовсе не та маленькая пустышка, за которую ты всегда меня принимал.

– Энни, я никогда не думал…

– Нет, ты думал так, но это уже неважно. Ты привык обращаться со мной, как будто у меня в голове нет ни одной мысли.

– Клянусь, ничего подобного. Я по-прежнему не понимаю, о чем ты говоришь!

– Ну что ж, я тебе разъясню. Вспомни о тех старых добрых временах, когда ты таскал меня с собой на все эти ужасные обеды и благотворительные вечера. – Надо отдать ему должное, он сумел изобразить полное недоумение. Если бы она не видела его насквозь, то могла бы поверить… – Я знаю, как ты беспокоился, что твоя бедная маленькая женушка не сумеет держать себя как надо.

– Что?

– А когда оказалось, что я сумела, ты просто… просто бросал меня на съедение этим акулам и удалялся.

– Энни, ты сошла с ума. Я никогда…

– Это тогда ты решил, что мог бы получить гораздо больше удовольствия, если бы оставлял меня дома?

Удивление на лице Чейза сменилось смущением.

– Кто-то из нас сходит с ума, – пробормотал он, – и абсолютно ясно, что не я.

Энни с вызовом подняла подбородок.

– Ты думаешь, я обрадовался, когда ты перестала ходить со мной на все эти обеды, обрадовался потому, что мечтал развлекаться в одиночку?

– Это сказал ты, не я.

– Черт возьми, как же ты умеешь переворачивать все с ног на голову!

– В чем дело, Чейз? Ты не в состоянии вынести правду?

– Ты полагаешь, я забыл, что перестал брать тебя с собой потому, что ты ясно дала понять, насколько все это ненавидишь?

Энни вспыхнула.

– Не пытайся все исказить. Ладно, может быть, мне и не нравились эти чванливые вечера…

– Наконец-то эта женщина говорит правду!

– А с какой стати они должны были мне нравиться? Мы ведь ходили на них только затем, чтобы ты смог увидеть в газете, в разделе бизнеса, очередной заголовок с твоим именем!

  30