Особенно,... 
68 
Услышав имя Севера, Кривонос, как обычно, поморщился, но ничего не сказал.
— Мы тоже будем на аукционе. — Наива осторожно подняла на палец ползущего по столу алого жучка и пересадила его на перила веранды. — В последнем бою потеряли один «Молот», а другой сильно поврежден и подлежит списанию. Так что пора пополнить запасы.
— Ну, у Ласа с Огом не столько монет, сколько у твоего Севера, — проворчал Кривонос. — Им придется уповать на то, что появится хоть что-то подходящее за ту небольшую сумму, что у них есть. Три года назад вообще было пусто, нулевой выбор. Многие вернулись ни с чем. О, Грюк! Как здоровьице?!
На веранде появился усатый кобольд. Он был уже немолод, его коса поседела, все лицо было в морщинах, а татуировка клана на левой щеке потускнела.
— Живу только твоими молитвами, Кривонос.
Он поставил на стол здоровенную, на целый галлон, бутылку рома с этикеткой, на которой было написано «Атакамес».
Буваллон тут же приоткрыл один глаз.
— Вот это я пнима-ю, паря, — едва ворочая языком, промычал он и снова провалился в сон.
— Спасибо за Косматого, курьеры. — Кобольд присел на свободный стул. — Пришел бы раньше, если бы не вытаскивал из воды пташку.
— Сильно ее потрепало?
Победитель трех Шестичасовых гонок скривился:
— Могло быть хуже. Ремонт уже начали, и пару месяцев мне придется торчать на берегу. Но меня согреет тот факт, что Косматый, изуродовавший мой «Стилет», не собрал костей. Слышал, вы планируете прийти на аукцион?
— Есть такая идея, — кивнул Ог.
— Мой племянник — помощник распорядителя мероприятия. Я с ним перекинулся парой слов — вот вам билеты на первый ряд. И взнос можно не платить.
— Спасибо, — поблагодарил я его.
— Было бы за что, эльф. Я всего лишь намекнул племяшу, что он может оказать вам услугу. Он смотрел всю гонку и в восторге от вашей команды. Так что пользуйтесь известностью, пока есть такая возможность.
— Известностью? — нахмурился я.
— Ну да. — Он весело подмигнул мне. — Слава, популярность и всеобщая любовь. Обойди вы Алехандера, и вас бы вообще на руках носили. Сидели бы вы сейчас не здесь, а на званом ужине во дворце губернатора.
— Ничего, — усмехнулся Кривонос. — И тому, кто занял второе место, хватит внимания. Через пару недель о Шестичасовых гонках будут говорить даже на материке. Уверен, многие захотят посмотреть на то, как Лас и Ог проходили каньон и жерло вулкана. Такое не каждый год случается.
В этот момент я с некоторой тоской подумал, что был прав — я не мог подвести команду и отказаться от участия в гонке, но теперь с этой совершенно ненужной мне известностью могу попасть в большие неприятности…
Когти Трехлапого несильно, но достаточно болезненно впились мне в руку, и я с трудом поднял тяжеленные веки.
Состояние было хуже некуда. И не потому, что наша компания прикончила бутылку «Атакамеса», а затем еще и на пляже, зажаривая лангустинов, глушила кокосовые коктейли, заливая это все текилой.
Звенящая головная боль, вкус ржавого железа на языке и мерзкий, противный, липкий холодок на коже совсем не относились к алкогольному опьянению. Я знал, на что эльфы реагируют таким образом — на заклинания оглушения, усыпления и блокирования воли. Если бы не Трехлапый, самостоятельно я никогда бы не проснулся.
Зверек лежал рядом, на подушке, почти не дыша, и зыркал в густой, неестественный мрак, разлившийся по моему жилищу. Я не видел ничего — ни окна, через которое должна была заглядывать полная луна, ни шкафа у противоположной стены, ни двери. Но знал, что в доме кто-то есть.
Мои уши уловили тихий шорох — едва слышный, который, казалось, донесся из другого мира, так сильно заклинание блокировало распространение звука.
Похоже, мой дом посетили грабители. Что и неудивительно — всегда найдутся те, кто желает нажиться на чужой победе. Однако пришли они зря — чек остался у Ога, к тому же обналичить его в гномьем банке могли только он или я. Никому другому бородатые денег не выдадут.
С другой стороны, странные грабители. Во-первых, они пользуются магией. Во-вторых, без труда прошли мимо акаций Риолки.
Я не шевелился, прислушиваясь.
Судя по тому, как тихо ходили неизвестные, они прекрасно видели во мраке. Стараясь двигаться как можно медленнее, я запустил руку под подушку, и пальцы коснулись гладкой рукоятки пистолета.
Трехлапому словно только этого и было нужно. Лохматым шариком он спрыгнул на пол, растворившись в чернильном мраке. Я выждал несколько секунд, напряженно ловя шорохи, и, когда замок на дверце шкафа тихо звякнул, выхватил оружие, на ходу взводя курок, и выстрелил на звук.
68 
