47 
Нет, нарушить клятву, данную Эдварду, он бы не смог. По крайней мере, если бы не сошел с ума. А при мыслях о Синтии ум все чаще отказывал. Боже! Все как будто перевернулось с ног на голову. Порой, выходя из глубокой задумчивости, он теперь не сразу понимал, утро на дворе или вечер, пора ли отправляться спать или самое время поспешить на очередную встречу. Казалось, преуспевающего трудоголика-риелтора вдруг не стало на свете. Вместо него вернулся некогда исчезнувший увлеченный поэзией мечтатель. Вернулся благодаря любовной магии…
Как-то раз, побеседовав с возможным клиентом за ланчем в ресторане, он вышел на улицу и увидел у обочины длинноногую девушку со светлыми стянутыми в узел волосами. Не успев задуматься о том, стоит ли подходить и Синтия ли это, он рванул к ней через широкий тротуар, поскользнулся на кожуре от банана, брошенной мимо урны, и его ноги разъехались в комичном полушпагате. Девушка повернула голову и изумленно взглянула на него. У нее были карие глаза и куда более круглое, чем у Синтии лицо.
– Простите, – пробормотал Энтони, радуясь, что клиент остался в ресторане.
Следовало возможно скорее вернуться к ненавистной привычной жизни. Убить в себе влюбленного мечтателя – раз и навсегда.
В четверг вечером, когда Энтони только вернулся в свою огромную страшно неуютную квартиру, в дверь позвонили. Явилась, мелькнуло в голове. Наверное, окончательно «выздоровела». На сердце опустился тяжкий груз.
На пороге стояла не Эрнестин. А ее отец – с незажженной сигарой в руке и странным выражением утомленного лица.
– Эдвард? – Видеть надежного отцовского друга было всегда приятно, только Энтони никак не ожидал, что тот пожалует. Эдвард был загружен делами, а о встречах всегда договаривался заранее. – Как ты вошел в подъезд? Домофон не работает? А консьерж? Куда-то отлучился?
– Я взял ключ у Эрни. Можно войти?
Энтони поспешно сделал шаг в сторону, давая гостю дорогу.
– Да, конечно. Прости, я… – Он виделся с Эрнестин? – подумал совсем растерявшийся Энтони. Где? Что она ему наплела? Положение было пренелепым.
– Квартирка ничего, – заметил Эдвард, осматриваясь в невообразимых размеров прихожей.
– Да, но… Признаться честно, я ее терпеть не могу, – неожиданно для себя сказал Энтони. – Пойдем на кухню, – прибавил он, не желая, чтобы Эдвард задавал вопросы.
Тот молча проследовал за хозяином.
– Говоришь, взял ключ у Эрни? – спросил Энтони. Обсуждать последнюю выходку Эрнестин с ее отцом не было ни малейшего желания, однако, раз он приехал сам и уже виделся с ней, не оставалось иного выхода.
– Да, – спокойно сказал Эдвард, садясь на табурет у стола. – Когда я позвонил, она от души веселилась на празднике. С хорошими друзьями, как она выразилась. – Он взял сигару в рот, достал зажигалку и пошевелил губами, отчего кончик сигары указал прямо на Энтони. – Угостить?
– Нет, спасибо. С курением я завязал.
Эдвард вопросительно взглянул на него, о чем-то задумался, кивнул, будто понял, благодаря кому Энтони истребил в себе гадкую привычку, и зажег сигару.
– Молодец. А я вот никак не могу. – Какое-то время он курил, с умиротворенным видом рассматривая кухню.
Энтони стоял, прислонившись спиной к холодильнику и ожидая, что последует дальше. Эдвард явно что-то задумал.
– Я и не подозревал, что у моей дочери в Нью-Йорке столько хороших друзей, – усмехаясь и особенно выделяя «хороших», произнес вдруг он. – Когда я приехал на эту вечеринку и взглянул на них, от души порадовался за нее.
Энтони, ясно услышав в голосе Эдварда иронию, задумался: неужели он впервые в жизни рассмотрел, среди каких людей обожает бывать его дочь?
– Все в дорогих нарядах, богатых украшениях, – продолжал Эдвард тем же насмешливым тоном, но с серьезным видом. – Шампанское льется рекой. До Шекспира и несчастных африканцев им нет никакого дела! Благодать!
Энтони настороженно нахмурил брови. При чем здесь африканцы?
– Я приехал очень вовремя, – с наигранной радостью сказал Эдвард. – Если бы моя дочь выпила еще бокальчик-другой шампанского, то уже не держалась бы на ногах.
– Где она? – не выражая ни особой тревоги, ни интереса, спросил Энтони.
– В гостинице. Утащил ее с чудесного праздника чуть ли не силой. По дороге она рассказала мне, что ты напропалую веселишься с другими женщинами, что ей даже пришлось выдумать историю о таблетках.
Энтони ничего не ответил, но не опустил глаз – стыдиться ему было нечего. Несколько мгновений они смотрели друг на друга молча, потом Эдвард, очевидно сделав какие-то выводы, спросил:
47 
