47 
— Кажется, я не могу, — призналась она.
Вулф отставил бокал и помог ей сесть в кровати. Фланелевое одеяло сползло вниз. Джессика испуганно вскрикнула и попыталась удержать его. Однако движения были замедленны, поскольку руки не вполне подчинялись ей. Одеяло сползло ниже грудей, прежде чем она смогла поймать его.
Закрыв глаза, Вулф сказал себе, что ведет себя как дурак, словно никогда не видел обнаженную по пояс женщину. Тем не менее вид ослепительно белых окружностей и розовых сосков запечатлелся в его мозгу, а сердце участило удары до такой степени, словно он взбежал в гору.
Ругнувшись про себя, он открыл глаза, быстро прикрыл груди одеялом и поднес край бокала к ее губам.
— Пей…
Голос Вулфа был хриплым от желания, но в нем звучала и твердость. Поморщившись, Джессика сделала глоток. Она тут же задохнулась и закашлялась. Вулф спокойно налил воды из графина, стоящего на столике близ кровати, и подал ей стакан. Она быстро отпила из него, но горячий след бренди ощущался до самого желудка.
— Лучше?
Джессика кивнула, потому что не могла говорить.
— Ложись снова на живот.
Вулф деловито снял одеяло с Джессики, стряхнул его и спустил его пониже, прикрыв аппетитные формы ягодиц и затененную расселину.
— Где твое розовое масло? — спросил Вулф.
— В хрустальном флаконе на комоде.
— Там их девять штук!
— В том, что с пробкой цвета моих щек, — проговорила она в мех.
— Ага, вот она. — Вулф глянул на девушку. — Опять краснеешь, эльф?
Она повернула голову к нему и бросила взгляд искоса. На фоне густого румянца ее глаза казались самоцветами.
— А ты и доволен, — с упреком сказала она.
Вулф отвернулся, чтобы Джессика не увидела его улыбку, и начал открывать флакон.
— Только осторожно, — предупредила Джессика. — Он хрупкий.
— Не беспокойся. Я очень аккуратен с маленькими вещицами.
Она тихонько засмеялась и призналась меховому покрывалу
— Я знаю. Ты единственный из мужчин, кто может нарвать букет роз и не уколоться о шипы.
Улыбнувшись, Вулф плеснул немного масла на ладонь. Когда он сел к Джессике на кровать, она удивленно промычала. Подобный же звук она издала, когда он руками стал сверху вниз втирать масло в ее тело.
Как он и предполагал, судорога свела мышцы не только на руках, но и на спине. Согретое руками и трением кожи о кожу розовое масло благоухало на всю комнату. Когда Вулф массировал спину от талии до затылка, Джессика тихо охнула.
— Слишком сильно? — спросил Вулф.
— Слишком… приятно, — выдохнула Джессика. — Просто божественно.
Он улыбнулся и продолжал работу, стремясь размягчить узлы. Каждый раз, скользя вдоль позвоночника, он слегка захватывал бока, все ближе и ближе подбираясь к грудям. Когда он приближался к талии, то опускался чуть ниже. Мягкая фланель одеяла отодвинулась к началу бархатной расселины. Искушение провести пальцем по привлекательной затененной ложбине было очень велико, однако Вулф преодолел его. Он знал, что Джессика может впасть в панику.
— Скажи, где тебе больно. — Вулф провел руками по ее плечам. — Здесь?
Она кивнула головой, не открывая глаз. Его сильные пальцы надавили на узел напряженных мышц, и она застонала.
— Приятно или больно? — спросил Вулф негромко.
Джессика кивнула.
— Так все же как?
— Да, — выдохнула она и вытянула наконец руки вдоль тела.
Он тихонько засмеялся, налил еще масла на ладонь и возобновил массаж.
— А как здесь?
Было ошеломляюще приятно, когда Вулф гладил ее руки. Она застонала и еще больше расслабилась. Когда он растирал сведенные мышцы левой руки от плеча до кончиков пальцев, его рука двигалась между ее рукой и телом. Сначала Джессика напрягалась, пытаясь отодвинуться. Но затем она перестала об этом думать. Стоило ли противиться тому, что его пальцы так нежно скользят тыльной стороной по боковой части груди, по ребрам, по талии и гладкой выпуклости бедра? Когда после третьего раза тело Джессики осталось расслабленным под его рукой, он переключился на правую руку. Растирая ее, он постепенно сдвигал одеяло все ниже, пока не обнажились округлые ягодицы. У него прервалось дыхание, когда он увидел белоснежную гладкую кожу и обольстительные женские формы.
— Как здесь? — спросил он, дотрагиваясь до мышцы вдоль позвоночника. — Твердая?
— Да, — вздохнула она.
47 
