18 
Едва Эмбер успела закрыть за собой дверь хижины, как на ведущей из леса тропинке показалась Кассандра. Она шла пешком и была в своих обычных одеждах алого цвета, расшитых по краям синими и зелеными нитями, но в сумерках все цвета казались почти черными.
Ее очень светлые, почти бесцветные волосы были заплетены в косы и уложены под нарядный головной убор из тонкой красной ткани. Ткань удерживалась на месте обручем из сплетенных серебряных нитей. Длинные рукава платья к концам сильно расширялись.
Как и у Эмбер, у Кассандры тоже не было никаких родственников, но, несмотря на это, весь ее вид говорил о том, что она — высокородная леди. Кассандра, которая была старше Эмбер и мудрее, растила девочку так, как если бы та была ей родная. Однако сейчас Кассандра не выказала желания обнять свое приемное дитя. Она пришла к Эмбер скорее как прорицательница замка Каменного Кольца, чем как ее подруга и наставница.
Мурашки беспокойства пробежали по коже Эмбер.
— А где Эрик? — спросила она, бросая взгляд за спину Кассандры.
— Я сказала, что хочу немного побыть с тобой наедине.
Эмбер постаралась придать своей улыбке веселость, которой совершенно не ощущала.
— Была ли охота Девы Мэриэн удачной? — спросила она.
— Да, очень. А твоя?
— Я не охочусь с ловчими птицами.
— А я лишь спрашиваю, много ли тебе удалось узнать о том человеке, которого Эрик нашел спящим в Каменном Кольце, — мягко произнесла Кассандра.
Умолкнув, она пристально смотрела на Эмбер проницательными серыми глазами. Эмбер с трудом сохранила внешнее спокойствие и не начала бормотать первое, что пришло ей на ум. Временами молчание Кассандры действовало на людей столь же устрашающе, как и ее пророчества.
— Он не просыпался с самого утра, — сказала Эмбер, — а утром проснулся лишь на несколько мгновений.
— Какие были его первые слова при пробуждении? Хмурясь, Эмбер стала вспоминать.
— Он спросил меня, кто я такая, — ответила она через минуту.
— На каком языке?
— На нашем.
— С акцентом? — спросила. Кассандра. — Нет.
— Продолжай.
Эмбер чувствовала себя так, словно у нее спрашивают урок. А она не знает, что было задано, не знает ответов на вопросы и к тому же боится отвечать правильно. — Он спросил, не пленник ли он, — сказала Эмбер.
— Вот как? Довольно странный вопрос, если он друг.
— Нисколько, — возразила Эмбер. — Эрик привязал его за руки и за ноги к моей кровати.
— Мм-м, — только и послышалось в ответ от Кассандры.
Эмбер не стала больше говорить ничего.
— Ты немногословна, — промолвила Кассандра.
— Я следую тому, чему меня учила ты, Наделенная Знанием, — бесстрастно ответила Эмбер.
— Почему ты держишься со мной, будто чужая?
— А почему ты допрашиваешь меня, будто чужака, схваченного в стенах замка?
Кассандра вздохнула и протянула руку.
— Ну, будет, — сказала она. — Пройдись со мной в этот час, лежащий между днем и ночью.
У Эмбер округлились глаза. Кассандра редко выражала желание прикоснуться к кому-нибудь, особенно к Эмбер, которой чужие прикосновения часто причиняли боль и всегда — неприятные ощущения.
За исключением незнакомца. Его прикосновение подарило ей чистейший восторг.
— Кассандра! — прошептала Эмбер. — Зачем ты это делаешь?
— Ты похожа на затравленную дичь, дочка. Коснись меня и узнай, что я не из тех, кто тебя преследует.
Эмбер нерешительно провела кончиками пальцев по протянутой руке. Как всегда, от Кассандры к ней хлынуло ощущение острого ума и глубокой привязанности.
— Я желаю тебе лишь радости, Эмбер. Ощущение правдивости этих слов Кассандры струилось от нее к Эмбер, словно яркая алая лента.
Грустная улыбка тронула губы Эмбер, когда она опустила руку. Она сомневалась, чтобы Кассандре было известно, какую радость она чувствует, прикасаясь к Дункану.
А если бы ей это было известно, то она вряд ли захотела бы пожелать своей воспитаннице еще большей радости.
Когда Кассандра повернулась и медленными шагами пошла туда, где на лугу невдалеке за хижиной собралось озерцо лунного света, Эмбер пошла с ней рядом.
— Расскажи мне о том, для кого ты выбрала имя Дункан, — сказала Кассандра.
Слова были мягкими, словно сумерки, но содержавшееся в них приказание отнюдь не казалось мягким.
— Кем бы он ни был до того, как оказался в Каменном Кольце, — произнесла Эмбер, — он ничего об этом не знает.
18 
