Последние отзывы

  37  

— Расслабьтесь, Макс.

Лила по-дружески поцеловала его в щеку.

— Просто поразмыслите над такой возможностью. Посмотрите, зацвела горная клюква.

Она нагнулась и дотронулась до россыпи розовых колоколообразных соцветий, цепляющихся за камни. Коснулась, но не сорвала, отметил он.

— Сейчас самое благодатное время для диких цветов. — Выпрямившись, отбросила волосы назад. — Видите, вон там?

— Сорняки?

— О, а я-то решила, что вы поэт.

Махнув головой, Лила взяла Макса под руку.

— Урок номер один, — начала она.

По дороге она указывала на крошечные скопления растений, выбивающиеся из щелей и расцветающие на скудной скалистой почве, учила распознавать дикую чернику, которая созреет в следующем месяце. Глубоко в траве жужжали пчелы, кое-где порхали бабочки. В ее присутствии все обыкновенное становилось волшебным.

Лила сорвала тонкий листик и растерла в пальцах, заполнив все вокруг острым ароматом, который напомнил Максу запах ее кожи.

Они стояли возле пропасти над водой. Далеко внизу бились и клубились волны в неустанной и бесконечной осаде. Лила показала, как найти птичьи гнезда, ловко пробираясь по узкой гряде и крепко цепляясь за трещины в камнях.

Именно это она проделывала каждый день для толп незнакомцев, да и для себя тоже. Но особенное удовольствие доставляла возможность разделить радость с Максом, знакомить его с чем-то совсем простым и одновременно изысканным, как крошечные белые песчанки и дикие розы, достигающие в высоту человеческого роста. Воздух походил на вино, настоянное на ветре, Лила присела на каменистый склон, впитывая его с каждым вдохом.

— Здесь просто невероятно.

А вот Макс не мог сидеть — слишком много впечатлений, слишком много эмоций переполняли его.

— Знаю.

Лила наслаждалась его удовольствием так же, как солнцем на коже и бризом в волосах. Легкие порывы ерошили густые пряди Макса, обаятельные глаза потемнели до цвета индиго, слабая улыбка изгибала губы. Рана на виске заживала, но, решила Лила, останется небольшой шрам, который добавит умному лицу немного беспутства.

Дрозд начал выводить трели, она обхватила колени руками.

— Хорошо выглядите, Макс.

Отвлекшись от созерцания окрестностей, он глянул на нее через плечо. Лила непринужденно устроилась на камнях, так же расслабленно, как на мягком диване.

— Что?

— Я сказала, что вы хорошо выглядите. Очень хорошо.

И засмеялась, увидев, как у него отвисла челюсть.

— Вам никто никогда не говорил, что вы привлекательны?

«И какую игру она затеяла теперь?» — задался он вопросом и неловко пожал плечами.

— Нет, насколько я помню.

— Ни одна из сраженных наповал знаменитым профессором студенток не говорила вам такого? Какие все невнимательные! Мне кажется, кое-кто из них пытался попасться вам на глаза — а может, и замыслил кое-что большее, — но вы были чересчур увлечены своими книгами, чтобы заметить.

Макс нахмурился.

— Я не веду монашеский образ жизни.

— Конечно, — улыбнулась Лила. — Я уже поняла.

Ее слова ярко напомнили о том, что произошло между ними двумя ночами раньше. Он касался ее, пробовал на вкус и едва удержался, чтобы не овладеть прямо на траве. И Макс помнил, как она умчалась, разъяренная и обиженная. А теперь насмехалась над ним, едва ли не провоцировала повторить ошибку.

— Никогда не знаю, чего ждать от вас.

— Спасибо.

— Это не комплимент.

— Еще лучше.

Лила зажмурилась против солнца, и, когда заговорила, голос звучал почти мурлыканьем:

— Любите предсказуемость, не так ли, профессор? Досконально понимать происходящее и точно знать, что случится потом.

— Вероятно, так же, как вы любите дразнить меня.

Смеясь, она протянула руку.

— Извините, Макс, иногда это желание непреодолимо. Присаживайтесь. Обещаю вести себя прилично.

Он осторожно опустился на камень возле насмешницы. Ее юбки дразняще трепетали вокруг ног. Жестом, по его мнению, почти материнским она погладила его бедро.

— Хотите, чтобы мы стали приятелями? — спросила Лила.

— Приятелями?

— Ага. — В ее глазах плясали чертики. — Вы мне нравитесь: глубокий ум, честная душа…

Он вздрогнул, заставив ее рассмеяться.

— Как начинаете ерзать, когда смущаетесь.

— Я не ерзаю.

— Властный тон, когда раздражены. А теперь, по идее, вы должны поведать, что вам нравится во мне.

  37