Особенно,... 
70 
– Как ты мог так поступить со мной?
– Люси, – Куинн обнял ее за плечи, – прости. Мы думали… Я был уверен, что ты виновна в смертях «бездыханных». Мы полагали, что если ты…
– Сколько человек видели нас?
– Двое. Курт и Анита сидели в фургоне на улице рядом с домом.
Люси напрягла память. Около дома действительно был припаркован фургон. Двое людей видели, как он раздел ее и прикасался к ее груди. Ужас.
– Боже. И пленку сохранили?
– Да.
– Где она?
– Должна храниться на складе вещественных доказательств.
– Сколько человек видели пленку?
Куинн покачал головой:
– Не знаю. – Люси попыталась вырваться, но он держал ее крепко. – Все не так плохо, как ты думаешь.
– Ты смотрел ее?
– Нет. Но в холле камер не было.
На этот раз, когда она попыталась вырваться, он не стал держать ее. Люси посмотрела ему в глаза и почувствовала, что вот-вот расплачется. Куинн предал ее, но она не собиралась показывать ему, как ей больно. И не важно, что у него не было выбора. Но он подстроил вес так, что посторонние люди могли в любой момент посмотреть порочащие ее записи. Они хранятся в полиции. Каждый может посмотреть их.
– Я хочу уехать, – сказала Люси и пошла к двери. Даже в таком отчаянии она не собиралась быть безрассудной. – Давай, как ты и предлагал в самом начале, разместим в моем доме полицейских. – Она бросила на Куинна последний взгляд и вышла из комнаты. Может быть, удастся изъять пленки. Может быть, нужно проконсультироваться с адвокатом, он подскажет, как заставить полицию вернуть их.
Люси вошла в гостевую спальню и достала из-под кровати свой чемодан.
– Люси.
Она повернулась на голос, Куинн стоял в дверях. Он смотрел на нее, черные волосы упали на лоб. Несмотря на то что он сделал, в ней все еще жило желание прижаться к нему. Часть ее готова была простить Куинна. В его объятиях она могла забыть обо всем на свете. Она любила его, жаль, что она вообще повстречала его на своем пути.
– Пообещай, что не уедешь до моего возвращения.
И снова Люси почувствовала себя униженной и оскорбленной. Ей не хотелось отвечать ему.
– Дай слово, – повторил он.
Она рассудила, что безопасность превыше всего.
– Хорошо.
– Дай слово, – настаивал Куинн.
– Мамой клянусь. – Сколько можно чувствовать себя дурой?
Люси отвернулась от Куинна и раскрыла чемодан, который еще вчера разбирала. Она услышала, как он вышел и через пару минут раздался шум воды в душе. Люси закрыла дверь и села на кровать. Перед глазами все плыло, она вытерла слезы рукавом. Нечего плакать. Куинн не должен видеть ее слез.
Ей вспомнились прошлый вечер и ночь, их близость. Она вспомнила, какие чувства питала к нему и какие чувства он разбудил в ней сейчас. Одно с другим не вязалось. Любовь к Куинну была то сладостной, то горькой Чувства разрывали ее на части.
Шум воды стих, и Люси встала. Она подошла к небольшому комоду и выдвинула ящик. Сверху лежали белая блузка и розовые трусики, которые она потеряла вчера. Они были выстираны и аккуратно сложены. Люси взяла блузку и понюхала. Она пахла так же, как рубашка Куинна. Перед глазами снова все поплыло. Люси вытерла слезы ладонью. Она все равно любила Куинна. И это сводило ее с ума.
Люси услышала шаги Куинна за дверью. Он постоял под дверью, но не постучал, а прошел мимо. Через несколько минут раздался шум открывающейся гаражной двери, затем взревел движок джипа. К возвращению Куинна она должна успеть собраться.
Люси бросила на комод черный бюстгальтер и трусики, юбку цвета хаки и черную футболку, а остальную одежду сложила в чемодан. Она открыла дверь, и в комнату вошла Милли.
– Пошла вон, – велела Люси, но собака не послушалась и легла на пол. – Ну и ладно, – пробормотала Люси и пошла в душ. Выйдя из ванной, она высушила волосы феном и собрата в хвост. Когда вернулся Куинн, она была готова к отъезду – сидела на кожаном диване в гостиной и ждала его.
Куинн был хмур и зол, челюсти его были плотно сжаты. Люси встала, готовая к новым инструкциям по безопасности. Вместо этого он взял ее руку и вложил в ладонь две маленькие кассеты.
– Что это?
– Видеозаписи той ночи.
Люси посмотрела на него. Но перед ней уже стоял полицейский с непроницаемым лицом, такого Куинна понять было невозможно. Выдавали его лишь блестящие глаза. В глазах бушевало пламя.
– Как тебе удалось?
– Не спрашивай. – Он отпустил ее руку.
– Ты их выписал, или как там у вас это называется?
70 
