Особенно,... 
68 
– И давно ты об этом думаешь? – Она посмотрела ему в глаза, но его взгляд был прикован к ее груди.
– С того самого момента, как ты вышла из ванной.
– Ну ты и мазохист. Ты думал о моей груди, пока мы мило беседовали о твоей собаке, моем коте, твоей бывшей девушке?
– Да, я умею сосредоточиваться на нескольких задачах одновременно. – Куинн посмотрел Люси в глаза и пожал плечами: – Говорить я могу о чем угодно, но думаю только об одном.
– Это, наверное, ваши детективные штучки.
Он хмыкнул:
– Скорее это наши мужские штучки. Мы говорим о чем угодно, но думаем лишь о том, как затащить женщину в постель.
– А тебе не интересно, кто у меня был до тебя? – Люси поставила тарелку с остатками шербета на стол.
– Мне интересна только ты. И может, как бы побыстрее снять с тебя трусики.
Люси ахнула.
– Ты испачкал мою блузку шербетом.
На губах Куинна заиграла улыбка хищника.
– Горе-то какое. Придется чистить, – сказал он, наклонился и обхватил губами ее сосок через ткань блузки. Ощущения были такими сильными, что Люси не удержалась от стона. Она изогнула спину и обхват ила голову Куинна руками. Он оторвался на секунду, но лишь затем, чтобы расстегнуть пуговицы и проделать то же самое уже с голой грудью. Подхватив Люси, он усадил ее на стол, прямо на тарелку с шербетом.
– Черт! – Люси вытащила тарелку. – Холодно!
– Похоже, я снова испачкал тебя. Придется тебе снимать трусики. Закинь ноги мне на плечи, я исправлю свою оплошность.
Люси послушалась.
Куинн слизнул шербет с ее бедра.
– А ты сладенькая, – сказал он и стянул с нее трусики…
Глава 15
Paidevochka: хочу малъчиша-плохиша.
На следующее утро Люси проснулась от ощущения сырости на лице. Она открыла глаза и увидела перед собой рыжую морду собаки. Милли лизнула ее в щеку, и Люси отвернулась.
– Боже, – сказала она и стерла с лица собачью слюну.
Она села и натянула на грудь простыню.
После бурного секса на кухонном столе они заказали еду в ресторане, а после, наевшись до отвала, смотрели «Час суда». Обнаружилось, что Куинн любит сериал про нью-йоркских полицейских, правда, во время просмотра он все время тыкал в экран и кричал: «Не может быть!» или «Никто не станет вести допрос, стоя над трупом!»
После десятичасовых новостей они вместе приняли душ. Естественно, все это снова закончилось близостью. Затем они добрались до постели Куинна и провалились в сон. Люси провалилась. Около трех утра Куинн проснулся, разбудил ее нежными поцелуями, и они снова занимались любовью. Четыре раза подряд. Четыре сладких раза. А для нее они были сладкими вдвойне, ведь она любила его.
Она любила его, но не имела ни малейшего представления о том, какие чувства питает к ней он. Нет, то, что она ему нравится, было очевидно. Она не знала, чего ждать от него, если их отношения затянутся. Да чего там, она не знала даже, что будет после того, как она вернется домой. Очень может быть, что для Куинна это только секс.
Снаружи раздавались звуки, издали напоминающие работу конвейера. Люси огляделась в поисках одежды и вспомнила, что оставила ее на полу в ванной. Она встала с постели и пошла в ванную, собака пошла за ней, и Люси пригрозила ей:
– Даже не думай об этом.
Одежды в ванной не оказалось, тогда Люси завернулась в полотенце и пошла через холл в гостевую комнату. Она поменяла полотенце на трикотажный халатик и пошла в третью спальню, где обнаружились стол, напольные весы и источник странного шума. Куинн, в одних трусах и с наушниками в ушах, занимался на тренажерной дорожке. Волосы его прилипли сзади к шее, а кроссовки мелькали на резиновом покрытии дорожки.
Люси тихонько вошла и села на лавку, где лежали гантели разного веса. Она закинула ногу на ногу и молча смотрела на работу его натренированного тела. Похоже, Куинн разговаривал сам с собой, в шуме беговой дорожки слов было не разобрать. Люси прислушалась и улыбнулась.
Боже, он поет. И фальшиво к тому же. Он пел так отвратительно, что Люси даже затруднялась назвать песню. Казалось, она начала узнавать композицию, но тут Куинн спел особенно фальшиво, и Люси рассмеялась.
Куинн бросил взгляд через плечо, выругался и встал на боковые стойки, а дорожка бежала дальше без него.
– Ты давно здесь сидишь? – спросил он, вытащив наушники из ушей.
– Достаточно давно.
Куинн выключил беговую дорожку и взял со стойки полотенце. Вытерев лицо, он пробормотал в полотенце:
68 
