Особенно,... 
44 
Куинн поставил чашку на стол.
– Прошло чуть больше времени.
Опять что-то было не так. И Люси опять не понимала, что именно. Словно смотришь на картину под неправильным углом и не видишь, что у тебя под носом. А потому вдруг угол обзора меняется, и все становится понятным.
– Постой-ка. – Она подняла руку, как патрульный. Ты думал, что я и есть убийца этих ваших «бездыханных»?
– Да.
Боже правый! Парень, в которого она влюбилась, думал, что она серийный убийца.
– Но ты ведь сразу понял, что это глупо?
Куинн покачал головой:
– Не сразу.
– Не сразу? Ну как ты мог подумать, что я убийца? Я что, похожа на серийного убийцу? – Она не дала ему ответить. – Я не похожа!
Он вздохнул и помассировал затекшую шею.
– Ты не хуже меня знаешь, что серийные убийцы выглядят как нормальные люди.
– Да, но ты-то! Ты же профессионал! Детектив! Разве ты не должен чувствовать это инстинктивно? Шестым чувством полицейского? Постой-ка! И когда ты понял, что я не серийный убийца? – Куинн молча смотрел ей и глаза. Люси пришлось повторить вопрос: – Когда?
– Люси, ты должна понимать, что…
– Когда, Куинн? – оборвала она его.
Он опустил руки.
– Прошлой ночью.
Она поджала губы.
– До или после?
Ответом ей было его молчание. У Люси закружилась голова. Она начала перебирать какую-то чепуху.
– Ты… я… мне… что… какого черта? – Она набрала полную грудь воздуха и, когда немного пришла в себя, выпалила: – Ты с ума сошел? – Немногим лучше ее лепета, но все же. – Ты же не хочешь сказать, что считал меня убийцей все время, пока мы встречались? До самого последнего вечера.
– Нет, я не сошел с ума. А ответ на твой второй и третий вопрос: «да».
Весь ужас его слов наконец-то дошел до ее сознания.
– И ты раздел меня, а потом… – Она вынуждена была сделать несколько вдохов, чтобы головокружение утихло. – Ты готов был переспать со мной, даже зная, что я могу убить тебя? Ты бы стал спать с серийным убийцей?
– Технически сексом мы не занимались.
Люси подавила стон. То, что казалось ей поначалу вполне пристойным, сейчас выглядело довольно паршиво.
– Все очень запутанно.
О Боже. О Боже! Ей стало совсем не по себе.
– Ты что, нарочно подстроил все так, чтобы я попыталась тебя убить?
Он нахмурился:
– Пожалуй, да.
У нее заныла грудь, и Люси нервно сглотнула.
– Так, значит, вчера, когда мы целовались и ты раздевал меня, ты делал это только потому, что думал, будто и попытаюсь тебя убить?
– Я не исключал такой возможности. – Он провел ладонью по своей щеке. – Люси, ты должна понять кое-что. Я не хотел причинять тебе боль. Но я был на службе.
Хуже он сказать ничего не мог. Люси стало очень горько. Но она ошибалась, он оказался способен на большее.
– Я просто делал свою работу, – сказал он, обидев ее до глубины души.
– Боже. Боже мой. – Люси встала, продолжая опираться рукой о стол. Она боялась упасть. – Вся эта неделя была ложью. Я-то думала, ты проводишь со мной время, потому что я тебе нравлюсь. Но оказывается, дело вовсе не в этом. Ты просто делал свою работу, а я… «влюбилась в тебя». – А я была полной дурой.
Он встал и вышел из-за стола.
– Ты не дура. Ты замечательная девушка, и если бы все складывалось иначе…
Люси не успела даже подумать о последствиях, как залепила ему звонкую пощечину. Она в жизни никого не била и чувствовала себя так же ошарашенно, как выглядел Куинн. В ладонь будто вонзили тысячу игл.
– Убирайся.
Он сделал шаг назад, чтобы она не достала его, но не ушел.
– Мне жаль.
Люси сомневалась, так ли ему жаль, а вот у нее в груди все сжалось до боли. Она прижала руку к сердцу, будто боялась, что оно разобьется вдребезги. Боль внутри была нестерпимой.
– Прошу тебя, уйди.
– Я тебе позвоню.
– Не трудись.
Он протянул руку, словно хотел погладить ее, но передумал.
– Я понимаю, что сейчас ты мне не веришь, но мне и правда очень жаль.
Он был прав. Она не верила ему. Люси влюбилась в парня, для которого она была лишь работой.
– Прощай, Люси.
Она смотрела в пол, чтобы не сделать какую-нибудь глупость, например, чтобы не разреветься перед ним. Он стоял рядом еще несколько бесконечных секунд, а она чувствовала, что погибает. Наконец он повернулся и вышел из кухни. Люси услышала, как открывается входная дверь, и подняла глаза. Куинн шел, залитый солнцем, к машине. На полпути он оглянулся через плечо, чтобы посмотреть на нее в последний раз. Он будто собирался сказать что-то, но промолчал, ведь говорить было нечего. Он ушел, так ни слова и не обронив.
44 
