Тайна аббата Бернара

Следуя за аббатом, Катрин пересекла двор и оказалась на территории монастыря, пустой и безмолвной.

Шум, царивший в городе и в других частях монастыря, казалось, замирал у низкой сводчатой ограды, обсаженной маленькими самшитовыми деревцами.

Аббат провел свою спутницу вдоль окружной галереи, но когда они подходили к заалтарному фасаду, молодая женщина увидела вертикальную плиту, стоявшую как часовой над квадратным отверстием. Подойдя поближе, Катрин заметила ступени лестницы, уходящей вниз. Она повернулась к аббату с вопросительным взглядом, но тот приложил палец к губам и, зайдя в ризницу, вернулся с зажженным фонарем:

– Идемте, дочь моя!

Он первым устремился вниз по лестнице, высоко поднимая фонарь, чтобы осветить ступени. Спуск продолжался недолго: через двадцать ступеней ноги Катрин коснулись утоптанного грунта. Дальше начинался узкий, как труба, проход, который, казалось, уходит под церковь.

Катрин шла на ощупь, ведомая священником, который ни на минуту не отпускал ее руки. Во влажном холодном воздухе пахло плесенью. Дышать было трудно. Но через несколько шагов они были уже у другой лестницы, более крутой, чем первая.

Перед тем как ступить на нее, аббат Бернар остановился, поднял фонарь и всмотрелся в лицо своей спутницы.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он с беспокойством. – Я спрашиваю себя, не переоценил ли я ваши силы. Можете вы идти дальше?

– Не сомневайтесь в этом! Мне не терпится узнать, что вы хотите мне показать. Любопытство, отец мой! Оно делает чудеса.

– Тогда пойдемте!

Продолжая крепко сжимать руку молодой женщины, он стал спускаться. По мере того как они спускались, стали слышны глухие удары и мягкий плеск воды.

– Не шум ли родника мы слышим? – спросила Катрин. – Того, что протекает под церковью?

– Именно его. Через мгновение мы окажемся на уровне колодца.

Действительно, в глубине монастырской церкви, рядом с хором, был деревянный люк, скрывающий глубокий колодец; никто не знал, откуда этот источник берет начало, но уровень его никогда не опускался. Поэтому монахи и не решались его заделывать – он мог оказать неоценимую услугу как во время пожара, так и в случае осады. Горожане были, по крайней мере, спокойны, что не умрут от жажды. К тому же вода в нем была удивительно чистой и холодной даже в самые жаркие дни.

Тем временем идущие из глубины звуки усилились, и Катрин спросила с некоторым беспокойством:

– Я слышу, как течет вода, но откуда доносятся эти глухие удары?

– Еще несколько минут терпения, и вы поймете…

Она не стала настаивать, чтобы не лишать удовлетворения священника, который, по всей вероятности, приготовил ей сюрприз. Скорее всего это тайный выход из города. Но в этом случае почему не открыл он его раньше?.. Однако она прервала размышления, поскольку ее любопытству был дан новый повод: лестница шла вдоль стены, которая в колеблющемся свете фонаря оказалась покрытой фресками. Или, по крайней мере, была покрыта ими раньше, так как повсюду виднелись пласты расписанной штукатурки.

Аббат поднял фонарь и медленно стал поворачиваться, освещая помещение.

– Смотрите, – сказал он просто.

Оглядевшись вокруг, она вскрикнула от удивления.

Они находились в склепе, по-видимому, высеченном в скале. Грубо обработанный камень отбрасывал сиреневые и пурпурные отсветы, которые выдавали аметистовые залежи и представляли собой обрамление, настолько же варварское, насколько пышное для закругленного хора часовни, упирающейся в круглую арку с двумя полукруглыми столбами.

Там открывались фрески, менее поврежденные, чем на лестнице, наивно воспроизводящие четырех евангелистов в окружении ангелов.

От этого места, на мгновение вырванного из гробовой ночи робким светом фонаря, исходила такая давящая атмосфера, что Катрин вздрогнула.

– Почему я никогда не слышала об этой часовне?

– Потому что никто, кроме меня, то есть последнего аббата Монсальви, не знает о нем. Даже ваш супруг. Это тайна Монсальви. Вы видите эту пустоту? В центре этого солнца, к которому сводится весь мир, нет ничего… уже около ста лет. Но осталась легенда, и эта легенда жива… Все думают, что это только легенда, и улыбаются, но в глубине души люди верят, что есть здесь доля правды, но не признаются в этом и никогда об этом не говорят. Они верят в секрет, затерянный во мраке времен, робко, смущенно надеются, что «Он» зарыт где-нибудь, в каком-нибудь гроте, на дне какой-нибудь пропасти. Если бы они знали, что «Его» у нас давно вырвали и что нам осталось только это покинутое святилище, они были бы разочарованы. Вот почему аббаты Монсальви если и передают этот секрет один другому на смертном одре, то никогда не открывают его никому.

  34