Особенно,... 
108 
— Если бы ты ударил меня, — сказала Грейс, изо всех сил стараясь не повышать голос и говорить спокойно, — это было бы первое настоящее проявление чувств за последние три года. Я знала, что ты рассердишься, когда пришла сказать о своей беременности, что тебе будет больно, что ты будешь разочарован, и мне было очень страшно. Но все оказалось еще хуже, чем я ожидала. Потому что ты не поддержал меня. Во второй раз, папа, и в самый важный момент ты меня не поддержал.
— А как я должен был реагировать? — возмутился Пит. — Ты явилась и сообщила, что беременна, что встречалась с мужчиной, от которого я тебя предостерегал.
— Ты стыдился меня. Тебя больше всего волновало, что скажут соседи. И вместо того чтобы посмотреть на меня и увидеть, как мне страшно, ты увидел только то, что я совершила ошибку.
Грейс отвернулась и стояла так до тех пор, пока ей не удалось подавить слезы.
— Обри — не ошибка. Она — дар.
— Я очень люблю ее. Я не мог бы любить ее больше, даже если б захотел.
— А меня — меньше.
— Это неправда. — Разговор с дочерью терзал сердце Пита. — Это неправда.
— Ты отдалился от меня, когда я вышла замуж за Джека.
— Ты сама отдалилась.
— Может быть. Я старалась обойтись без тебя, откладывала деньги для поездки в Нью-Йорк. Но не смогла заработать достаточно. Я надеялась создать нормальную семью без чьей-либо помощи, но и это не вышло. Все, что у меня осталось, — ребенок во мне, и я решила сделать все, чтобы не потерпеть неудачу и в этом. А ты даже не пришел в больницу, когда я рожала.
— Я приходил. — Пит на ощупь схватил со стола журнал, свернул его в трубку и стал нервно теребить его. — Я пришел и посмотрел на малышку через стекло. Она была так похожа на тебя. Длинные ножки, и длинные пальчики, и светлый пушок на голове. Я заглянул в твою палату. Ты спала. И я ушел. Я не знал, что сказать тебе. Он развернул журнал, хмуро уставился на улыбающуюся манекенщицу на обложке, бросил журнал на столик.
— У тебя был ребенок и не было мужа, и я не знал, как себя вести в этой ситуации. Наверное, поэтому я снова разозлился. У меня были строгие принципы в таких делах. Нельзя в один момент поменять их.
— Я и не ждала от тебя этого.
— Я надеялся, что ты дашь мне шанс. Когда этот сукин сын бросил тебя, я думал, ты поймешь, что тебе нужна помощь, и вернешься домой.
— Чтобы ты мог сказать, как ты был прав во всем.
Что-то мелькнуло в глазах Пита, что-то очень похожее на печаль.
— Наверное, я все это заслужил.
Неожиданный вопрос Грейс сбил его с толку.
— Ты назвал бы меня хрупкой женщиной, папа?
Впервые за долгие годы она увидела в его лазах веселые искорки.
— Черта с два, девочка. Ты так же хрупка, как стальной стержень.
— Ну, уже какое-то достижение.
— Мне всегда хотелось, чтобы ты была более гибкой. Только раз, один только раз пришла бы и попросила помощи, а не убирала бы чужие дома, не работала бы полночи в баре.
— Господи, и ты туда же, — прошептала Грейс, отходя к окну.
— Почти каждый раз, как я встречал тебя, я видел тени под твоими глазами. Правда, твоя мать мне все уши прожужжала, что это скоро изменится.
Грейс оглянулась через плечо:
— Изменится? Почему?
— Этан Куин — не из тех мужчин, что позволяют своим женам работать до изнеможения. Вот на такого мужчину ты с самого начала должна была обратить внимание. Честного, надежного.
Грейс грустно рассмеялась, взъерошила свои волосы.
— Мама ошиблась. Я не выхожу замуж за Этана.
Пит хотел что-то сказать, но спохватился. Слава богу, у него хватает ума учиться на собственных ошибках. Если он подтолкнул дочь к одному мужчине, указывая на его недостатки, то с тем же успехом может оттолкнуть ее от другого, перечисляя его достоинства.
— Ну, ты же знаешь свою мать, у нее богатое воображение, — сказал Пит и решил не продолжать эту тему. Ему хотелось сказать дочери что-то важное, только он никак не мог подобрать нужные слова. — Я боялся отпустить тебя в Нью-Йорк, — наконец признался он, чувствуя себя не слишком уверенно под пристальным взглядом Грейс. — Я боялся, что ты не вернешься. Конечно, я боялся за твою безопасность, ведь Нью-Йорк — страшный город, но больше всего, что ты не вернешься домой. Грейси, тебе было всего восемнадцать… совсем девчонка. Я знал, что у тебя талант к танцам. Все это говорили. И ты была такой красивой, такой юной, беззащитной… а большой город так жесток. Я знал, что, если не дам тебе денег, ты не сможешь уехать. Я рассчитывал, что это блажь и она со временем пройдет.
108 
