20 
Элла хотела было отшутиться: «Можете, в любое время», но слова застряли у нее в горле, и все, что ей удалось вымолвить, было тихое:
— Спасибо.
Золтан привез ее в один из самых известных будапештских ресторанов — «У Гунделя», расположенный в городском парке недалеко от площади Героев, где она гуляла накануне. Швейцар провел их через приемную в гардероб, а оттуда распорядитель проводил их в отдельный кабинет.
Вечер, с самого начала обещавший быть особенным, с каждой минутой нравился ей все больше. И виной тому был мужчина, сидевший напротив. Элла едва замечала, какие блюда ей подают, и, пока секстет музыкантов наигрывал цыганскую музыку, поглядывала на Золтана Фазекаша. Он мог бы опьянить сильнее, чем венгерское «Pinot Noir», которое они пили, — если бы, конечно, она ему позволила.
Но эта мысль показалась ей абсолютно нелепой. Для начала Золтан дал бы понять, что видит во мне нечто большее, нежели просто существо женского пола, с которым вынужден некоторое время общаться.
То, что он привез меня сюда обедать, ничего еще не значит, ведь у него заболела экономка. А то, что он считает меня красивой, говорит о том, что он смотрит на меня глазами художника, изучающего натуру.
Вокруг лилась цыганская музыка, и Элла никак не могла успокоиться. Подошел внимательный официант и наполнил ее бокал.
— Кёсёнём, — прошептала Элла и сделала над собой невероятное усилие, чтобы перестать думать о Золтане и сосредоточиться на цветах, стоящих на столе, в мягком освещении… И вдруг Золтан сказал нечто такое, от чего она снова заволновалась.
— Ну а теперь, — произнес он светским тоном, — вы раздумали уезжать?
Она взглянула на него, пытаясь понять, что он имеет в виду. Однако уже через секунду нашла выход из положения.
— О, я думала, вы забыли, — улыбнулась она, понимая, что этот потрясающий мужчина ничего не забыл и хочет продолжить разговор, оборвавший еще вчера за завтраком.
— Итак… — улыбнулся он в ответ, и Элла поняла, что он не отступит, пока не узнает, почему она приехала позировать для портрета, если с самого начала была настроена против этого.
Элла замялась, и тут ей в голову пришел вопрос, который она хотела задать еще за ланчем.
— У вас есть братья или сестры? — спросила она и заметила, что от него не укрылась ее хитрость.
— Нет, — ответил он, внимательно глядя ей в глаза.
— Тогда вы, возможно, не знаете… Если ваш брат или сестра — в данном случае мой брат — попадает в неприятную ситуацию, наилучший вариант для вас — исчезнуть из дому на время, пока все не уляжется. — Ей вдруг захотелось рассказать ему все откровенно.
Несколько мгновений Золтан молча смотрел на нее, затем спросил:
— Ваши родители сердятся на вашего брата из-за какой-то истории, касающейся и вас?
— Только мой отец, — поправила она. — Моя мать — просто ангел.
— Понятно, — ответил Золтан и, глядя ей прямо в глаза, чтобы не позволить солгать, заключил: — Так что, если бы ваш брат не попал в «неприятную ситуацию», вы не приехали бы в Венгрию?
На секунду Элла смутилась.
— Вы тоже сердитесь на моего брата? — спросила она. — За то, что из-за него мне пришлось приехать сюда, — добавила она с лукавой улыбкой. Но когда, к ее радости, Золтан тоже улыбнулся, ее сердце забилось, и Элла почувствовала, что должна еще что — то добавить. — Как бы то ни было, но я здесь. Мне нужно… э… развеяться.
— Вы очень упрямы, — заключил он.
— Нет! — воскликнула девушка, но, заметив, что его правая бровь иронически изогнулась, добавила: — Ну, я должна… Давайте сменим тему?
В ответ он поднял свой бокал:
— Добро пожаловать в Венгрию, Арабелла.
Когда они вернулись домой, Элла была просто в восторге, она уже забыла, что еще совсем недавно не хотела ехать в Венгрию.
Пока Золтан запирал входную дверь, она остановилась в холле и, когда они пошли к лестнице, неожиданно почувствовала желание сказать ему, что ей нравится его страна и ей хотелось бы еще раз здесь побывать.
Возле двери в кабинет она внезапно обернулась и столкнулась с ним. Все слова мгновенно вылетели у нее из головы — Золтан подхватил ее за талию, чтобы она не упала. Элла застыла в растерянности.
Они оказались так близко друг к другу! Она чувствовала, что его руки обнимают ее, а ее руки обнимают его. Золтан нежно посмотрел в ее глубокие синие глаза, и губы их встретились.
Элла до этого целовалась, но так — никогда! Золтан крепко прижимал ее к себе и словно пил с губ ее душу. Затем оторвался от ее рта и стал осыпать поцелуями» лицо, опускаясь к шее и глубокому вырезу платья. Как они попали из холла в кабинет, Элла не помнила. Они снова целовались, и она осознала, что они полулежат на мягких подушках тахты и что рука Золтана нежно ласкает ее левую грудь.
20 
