5 
Баррет МакКлэйн любил сидеть в южном внутреннем дворике тихим утром, мысленно окидывая взглядом свои огромные владения. Его тонкие губы под белыми усами, всегда аккуратно подстриженными и ухоженными, растягивались в довольную улыбку при мысли, что все это богатство принадлежит ему. Все. От многомильного пространства земель до откормленного быка чистых кровей, от опытнейшего погонщика до тяжелой резной мебели. Все и вся принадлежит ему.
И вот сейчас он имеет возможность прибавить еще одно сокровище к своей коллекции. Баррет МакКлэйн отхлебнул кофе и оглянулся кругом, чтобы удостовериться, что он находится в полном одиночестве. Улыбнувшись, он отодвинул чашку в сторону и сунул руку в нагрудный карман. Двумя пальцами достал оттуда маленькую фотографию. С грубоватой нежностью Баррет положил ее перед собой на белую льняную скатерть.
Улыбаясь, на него смотрела одна из самых прекрасных девушек, которую он видел за свою долгую жизнь. Ее волосы были степенно убраны тяжелым узлом на голове, что могло бы заострить черты любой другой женщины. Но не этого дитя. Строгая прическа только подчеркивала точеные черты ее лица, огромные сияющие глаза, маленький, слегка вздернутый, носик, подбородок с очаровательной ямочкой, полный цветущий рот, длинную лебединую шею. Она сидела, сложив руки на коленях, в платье, закрывающем ее маленькие ножки, узкие плечи, тонкую талию и округлую полную грудь.
Глуповато улыбаясь, Баррет МакКлэйн провел пальцами по фотографии, пробормотав низким, полным страсти голосом:
— Ах, мое дорогое, сладкое дитя. Интересно, знаешь ли ты сама, как хороша? Не могу дождаться минуты, когда буду наслаждаться твоим юным телом. Это был знак свыше, что я поддерживал дружеские отношения с твоим отцом все эти годы. Теперь, в час нужды, я смогу помочь и тебе, и ему. — Баррет усмехнулся и добавил: — И я помогу тебе! Насколько я знаю моего друга, Джереми Уэбстера, он воспитал тебя в послушании; ты чиста, как невинный младенец. Не бойся, милая Анжи, я хочу большего, чем просто превратить тебя в женщину.
Эта мысль была столь приятна, что Баррет МакКлэйн ощутил в широкой груди укол совести. Но это быстро прошло, и он раздраженно пробормотал:
— В этом нет никакого греха! Эта девушка будет моей женой, и мой долг заботиться о ней так, чтобы она избежала искушения сделать что-нибудь такое, что могло бы погубить ее прекрасную душу. — Баррет покачал седой головой, и его глаза весело блеснули. Как всегда, он был уверен, что совершает правильный и святой поступок. А если этому правильному и святому поступку будут сопутствовать еще и земные радости — ну что ж, это вовсе не так уж и плохо.
— Доброе утро, Баррет, — мягкий голос свояченицы пробудил его от сладких мечтаний. Виновато убирая фотографию со стола, Баррет, поднявшись, засунул ее обратно в карман.
— Доброе утро, Эмили. — Он приглашающе улыбнулся, усаживая ее в кресло, перед тем как вновь опуститься в свое.
— Здесь был кто-нибудь еще, Баррет? Мне показалось, что я слышала голоса, — сказала Эмили Йорк, беря со стола серебряный колокольчик и подзывая им слугу.
— А… Нет, нет. — Баррет без нужды прокашлялся. — Делорес была здесь минуту назад.
Он надеялся, что не покраснел.
— Я так и думала, — кивнула Эмили. Делорес в разноцветной юбке, обвивающейся вокруг ее полных ног, скользила по каменному полу с подносом в смуглых руках, на котором были искусно разложены свежие фрукты.
— Доброе утро, Делорес, — милостиво сказала Эмили. — Надеюсь, сегодня утром я смогу позавтракать горячей овсяной кашей?
Поставив поднос с фруктами в центре стола, Делорес налила кофе из серебряного кофейника и подала чашку своей госпоже:
— Si. С медом и изюмом?
Эмили поднесла дымящуюся чашку к губам:
— Нет, только масла и ложечку сахару, и ничего больше.
Когда Делорес исчезла в доме, Эмили повернулась к своему зятю:
— Баррет, ты ничего больше не хочешь мне сообщить по поводу приезда Уэбстеров?
Баррет МакКлэйн уже сказал сестре своей умершей жены, что собирается помочь своему другу в беде. Все эти годы он часто говорил о Джереми Уэбстере, хотя не видел этого человека, который жил в Новом Орлеане, более двадцати лет, с момента окончания войны между штатами. Эти два человека встретились и подружились во время кровавой четырехлетней трагедии. Баррет, который был на десять лет старше Джереми, служил в то время офицером в знаменитом Третьем Луизианском полку, а Уэбстер был его подчиненным, и вместе они участвовали в кровавых баталиях, делились мечтами о будущем и разговаривали о Боге. Именно Джереми Баррет доверил сокровенные и печальные мысли о том, что красивая голубоглазая темноволосая женщина, которая ждала его возвращения в Техасе, была не так благочестива, как должна была бы быть, так как часто ленилась посещать воскресные службы, и что их единственный сын, Пекос, рос мальчиком, слишком любящим земные удовольствия. Казалось, что сын перенял все худшие черты матери, и было просто необходимо строго наказывать его за неправильное поведение.
5 
