155 
Анжи проснулась, откинула спутанные волосы с лица и села на кровати. Потом подошла к окну. Летний день был ясным и безоблачным. Солнце поднялось уже высоко и заливало палящими лучами землю. Анжи оделась. После легкого завтрака из фруктов и черного кофе она отправилась верхом на высокогорное пастбище.
Позже на небе появились небольшие облака. Но пока они были едва заметны. Когда же в полдень она возвращалась домой, они стали больше. Прищурившись, молодая хозяйка ранчо смотрела на непривычную белизну на фоне темно-синего неба и спрашивала себя, есть ли какая-нибудь надежда на перемену в погоде.
После ленча Анжи немного вздремнула. Проснувшись, вышла, зевая, на залитый солнцем двор. И тут же обратила внимание, что на небе собираются тучи. Ее сердце учащенно забилось. Приложив ладонь к глазам, Анжи стояла, вглядываясь в низкое серое небо, и шептала молитву. Возможно, все-таки будет дождь.
К вечеру раскаты грозы разорвали тишину библиотеки, где она сидела за массивным письменным столом. Вздрогнув, молодая женщина вскочила и бросилась к тяжелым гардинам, чтобы выглянуть из окна. Улыбаясь, она выбежала через двойные двери во внутренний двор. Тучи закрыли солнце.
А когда она ужинала с мисс Эмили, на небе сверкнула молния. Эмили улыбнулась, понимающе кивнула и заметила:
— Сегодня ночью будет буря.
— Вы действительно так считаете? — Анжи очень хотелось в это поверить.
— Да, дорогая. Я прожила здесь всю жизнь и знаю это. Долгая засуха закончится еще до наступления следующего утра.
Сразу после ужина мисс Эмили удалилась в свою комнату. Анжи поспешила к себе. Небо становилось все более темным и зловещим. Раздевшись, она приняла ванну. Легкая улыбка играла на ее губах. Затем Анжи направилась к высокому бюро и выдвинула нижний ящик. Оттуда она вытащила красивую сорочку цвета шампанского, которую купила в модном магазине в Сан-Антонио и еще ни разу не надевала.
Под пенистым кружевом лежала жемчужно-золотая музыкальная шкатулка, которую Пекос принес в ее комнату в ту знойную ночь, когда они впервые занимались любовью. Колени ее задрожали. Анжи медленно достала очаровательную безделушку и опустилась на пол, сжимая ее в руках. Губы женщины дрожали, когда она робко откинула крышечку. Мягкая мелодия наполнила комнату, а миниатюрные фигурки затанцевали в открытой коробочке.
Пока играла музыка, Анжи поднялась с пола, держа рубашку в руках. Медленно натянула ее через голову, нежная ткань скользнула по полной груди и округлым бедрам. Она вздохнула, когда пышные складки упали на пол у ног. Красивое кружево ласкало ее тело, и Анжи почувствовала легкую дрожь. Как завороженная, она покачивалась в такт мелодии, льющейся из музыкальной шкатулки, вспоминая тот день, когда она в первый раз услышала ее звучание. Рубашка щекотала ее. Танцуя, Анжи вынимала шпильки из длинных волос, и они рассыпались по ее плечам и спине. Их шелковая тяжесть ласкала ее тело, сливаясь с кружевом рубашки, музыкой и бушующей непогодой за окном. Анжи подняла серебряную расческу. Она медленно расчесала волосы и подошла к тяжелым дверям, ведущим во двор. Осторожно приоткрыла одну створку и сразу ощутила сладкий аромат влажного воздуха. Несколько маленьких капелек дождя упали на каменную террасу у ее ног. Молния сверкнула так близко, что Анжи вздрогнула от неожиданности. Мощный порыв ветра ворвался в комнату, прижимая легкое кружево к ее теплому телу. Она задрожала, глубоко вдохнула свежий воздух и закрыла тяжелую дверь.
Прислонившись к двери с расческой в руках, почувствовала, как сильно бьется ее сердце. Кружево на низком корсаже натянулось на вздымающейся груди. Анжи слушала, как снаружи бушевал шторм, и улыбнулась. Буря наполнила ее надеждой. Возбуждением. Желанием.
Истощенная длительной засухой земля юго-западного Техаса ждала спасительной влаги. Она потрескалась и словно окаменела. Но Пекос, ехавший в вагоне поезда, не замечал этого. Он сидел в одиночестве в своем купе, вытянув перед собой скрещенные ноги и сложив руки на животе. Его голова откинулась на высокой обитой кожей спинке сиденья. Он не смотрел в открытое окно с того самого времени, как сел в этот поезд в Пасо дель Норт. Его не интересовал вид выжженных солнцем пастбищ, простирающихся вдоль железной дороги. Мысли его были заняты совсем другим.
Он думал только об Анжи.
Откровения Ангела кружились в его сознании. Широкая улыбка появлялась на губах и тут же сменялась стоном сожаления. Из всех воспоминаний, проходящих перед его мысленным взором, сменяя друг друга, одно вытесняло все — воспоминание о душной ночи прошлым летом, когда он тайком прокрался в спальню Анжи и в первый раз любил ее. Каким же тупым бесчувственным идиотом он был! Как мог не заметить того, что было так очевидно? Потрясение в ее милых огромных изумрудных глазах в тот момент, когда он так жестоко вошел в нее, слезы от боли, напряжение ее маленького хрупкого тела под ним. Она была девственницей! А он, лишив ее невинности, бросил деньги к ее ногам, назвал ее проституткой! Как мог он быть таким слепым тупицей! Он ничего не понял даже тогда, когда, вернувшись к себе, увидел капли крови на своем бедре!
155 
