Особенно,... 
224 
– Ты что, сестренка? О чем ты думаешь? Что можно войти в Орлеан при свете дня? Надо ждать ночи, красотка!
Осмотревшись, Катрин заметила человек двадцать мужчин и женщин, столь же бедно одетых, сидящих прямо на земле, вокруг двух столбов, поддерживающих свод. Купол этого склепа был высок и терялся в темноте. Коптящая свеча позволяла лишь увидеть наверху капители фигуру мальчика с большим оленем…
– Кто эти люди? – спросила Катрин. – Где мы?
Молодой человек, который силой заставил ее спуститься в подземелье, криво улыбнулся. Он был грязен, и черная густая борода закрывала его лицо, но у него были молодые глаза, гибкое тело, хоть и очень худое. Он пожал плечами:
– Люди из Монтарана. Англичане сожгли вчера нашу деревню… Мы тоже дожидаемся темноты, чтобы войти в город. А это склеп церкви Сент-Эньян, которую жители пригородов разрушили вместе с домами. Тебе ничего не остается, как сесть рядом с нами и ждать.
Он ни о чем ее не спросил и снова вернулся на свой наблюдательный пост, расположенный наверху полуразрушенной лестницы. Разглядывая своих соседей, она увидела, что это были люди со скорбными, изможденными лицами, со следами недавних слез, держащие в руках узелки с жалкими пожитками. Глаза всех были опущены в пол, как будто они стеснялись своей бедности. Она не решилась заговорить с ними, а присела немного в сторонке и стала ждать.
В подземелье было холодно, и она задрожала. Ей хотелось спать, но она сопротивлялась сну, чтобы люди не забыли ее, когда пойдут в город. Кстати, ждать пришлось недолго. Приблизительно около часа… Снова появился молодой человек и жестом пригласил их к выходу:
– Собирайтесь, пора!
Беглецы встали, не говоря ни слова, как стадо, привыкшее следовать за вожаком. Один за другим поднялись они наверх и, следуя за молодым человеком, побрели, согнувшись, среди развалин. Ночь была не слишком темной, на небе горели звезды, бросая на землю холодный свет. Катрин заметила ворота между двумя башнями… Дошли быстро. Вскоре они вступили на подъемный мост, ведущий к маленькой двери в больших воротах. Большой мост был поднят… Пройдя по узкому коридору внутри башни, Катрин чуть не умерла от радости. Наконец она была у цели! Ее неправдоподобная одиссея закончилась. Она входила в Орлеан…
В руках Арно
От Бургундских ворот начиналась узкая улица, по одну сторону которой стояли дома, принадлежащие женскому монастырю, а по другую – жилые дома с закрытыми ставнями. Там находились несколько солдат, прокопченных и пыльных от недавнего боя. Факелы, которые они держали в руках, освещали потайной вход, перед которым стоял железный коптящий светильник, закрытый железной сеткой. Довольно сильный ветер пригибал пламя.
– Опять беженцы! – произнес кто-то ворчливо, и этот голос заставил сильнее биться сердце Катрин. – Что мы будем с ними делать, когда нам скоро придется отделываться от лишних ртов?
– Это люди из Монтарана! – ответил кто-то. – Вчера их деревня сгорела…
Тот, что заговорил первым, ничего не ответил, но Катрин, влекомая чем-то сильнее ее воли, приблизилась к тому месту, откуда донесся голос. Она не ошиблась. В нескольких шагах от нее, прислонившись к стене, стоял Арно де Монсальви.
Его короткие волосы на непокрытой голове были в беспорядке, на лице – следы пороха, а на щеке Катрин увидела большой шрам, которого раньше не было. Доспехи его имели вмятины, он казался усталым, но, к своей радости, Катрин увидела, что он не изменился. Черты лица немного обострились, а горькая складка у твердых губ не портила его. Глаза, которые редко становились нежными, смотрели прямо, так же прямо он нес свою гордую голову. И вот такой, грязный, небритый, он показался Катрин красивее архангела Михаила. Разве не был он ее воплотившейся мечтой?
Радость от того, что она нашла его так скоро, у самых ворот, была столь сильна, что Катрин забыла обо всем. Он неодолимо влек ее к себе… Глаза ее вдруг заблестели, и она, раскрыв объятия, двинулась к нему как в экстазе… Казалось, она взлетела над землей, и шедшие рядом с ней беженцы расступились. Арно не сразу ее увидел. Он с явным раздражением рассматривал погнутую рукоять своей шпаги. Но вдруг поднял голову и заметил женщину, одетую в лохмотья, которая бежала к нему по мокрым после недавнего дождя камням мостовой. Что-то в ней привлекло его внимание. Женщина, казалось, едва держалась на ногах. Она была на грани истощения, но глаза ее излучали неземной свет, а по жалкому платью рассыпались великолепные золотые волосы. С улыбкой на губах она стала подходить к нему, протягивая вперед дрожащие, исцарапанные руки. Ему показалось, что это просто видение, вызванное его крайней усталостью. Днем был тяжелый бой, и руки его устали держать тяжелую шпагу, которой он не переставал действовать много часов подряд. Он яростно протер глаза и снова посмотрел на женщину… И вдруг узнал ее.
224 
