103 
Молодой человек уже нагибался, чтобы поднять свою рукавицу. Герцог жестом остановил его.
– Оставь! Перчатка брошена, ты уже не сможешь поднять ее… – Недобрая усмешка мелькнула на губах Арно, но герцог продолжал: – Тем не менее принц королевской крови не может вступить в поединок с простым рыцарем. Следовательно, твою перчатку поднимет наш лучший воин.
Взрыв наглого смеха стал ему ответом. Катрин видела, как побелели пальцы Филиппа, сжимающие подлокотник кресла. Он встал.
– Ты догадываешься, что мои люди могут схватить тебя и бросить в яму?
Арно вдруг перешел с герцогом на «вы»:
– Вы можете, господин герцог, выставить против меня все ваши эскадроны. Но это не рыцарское поведение. На поле смерти Азенкура, где все дворянство Франции считало честью для себя сражаться до конца – все, кроме вас и вашего благородного отца! – там не один принц скрестил свой меч с человеком ниже меня по происхождению…
Голос Филиппа под влиянием гнева стал пронзительным – такой голос слышали редко, и он выдавал бешенство герцога лучше, чем его слова.
– Всем известно, как горько мы сожалеем о том, что не были там в этот славный и страшный день…
– Кто угодно может так сказать спустя восемь лет! – насмешливо произнес Арно. – Я-то был там, господин герцог, и это дает мне право так говорить с вами. Что ж! Вы предпочитаете пить, танцевать и брататься с врагами – ваше дело. Значит, я беру обратно свой вызов и…
– Я подниму перчатку!
К Арно подошел рыцарь гигантского роста, фигурой напоминающий медведя и одетый в экстравагантный костюм: наполовину красный – наполовину синий. Быстро согнувшись, с ловкостью, казавшейся невозможной для такого огромного существа, он поднял рукавицу. Потом повернулся к черному рыцарю.
– Ты хотел сражаться с принцем, сеньор де ла Шатеньерэ, так можешь довольствоваться кровью Людовика Святого, пусть даже и подпорченной бастардством… Я Лионель де Бурбон, Вандомский Бастард, и я тебе говорю, что ты нагло врешь!
Катрин еле держалась на ногах. Боясь упасть, она инстинктивно искала поддержки. И нашла ее, опершись на крепкую руку стоявшей рядом мадам Эрменгарды. Раздутые ноздри, расширенные зрачки – казалось, что графиня бьет копытом, как боевой конь, услышавший звук трубы. Сцена, разыгрывавшаяся перед ней, захватила ее целиком, она явно наслаждалась. Она пожирала сверкающим взглядом мощный черный силуэт, и необъятная грудь ее волновалась…
Тем временем рыцарь абсолютно хладнокровно изучал гигантскую фигуру противника. Видимо, он остался доволен результатами этого изучения, потому что, пожав широкими плечами, одетыми в сталь, сказал:
– Согласен на кровь Людовика Святого, хоть и удивительно впутывать ее в подобное дело! Следовательно, сеньор бастард, я буду иметь честь отрезать тебе уши вместо ушей твоего хозяина. Но запомни хорошенько: я вызываю тебя на Божий суд. Ты предпочитаешь защищать дело Филиппа Бургундского, я атакую тебя во имя моего господина. Здесь не идет речь о куртуазном поединке в честь прекрасной дамы. Мы будем биться до последнего, до смерти одного из нас или до того, как кто-то попросит пощады.
Катрин глухо простонала, и Гарен это услышал. Он искоса посмотрел на нее, но ничего не сказал. Мадам Эрменгарда тоже услышала и пожала плечами.
– Не будьте такой чувствительной, моя дорогая! Суд Господень – это очень увлекательно, и я надеюсь, что Господь будет справедлив к этому молодому человеку. По-моему, он великолепен! Как его зовут? Монсальви? Мне кажется, древний род и достойный!
Доброжелательность графини немного поддержала Катрин. В этом хоре ненависти вокруг Арно вдруг прозвучали несколько дружелюбных ноток. Это успокаивало. Но тут же раздался и другой голос. Герцог сухо спросил черного рыцаря, есть ли у него секундант.
– Черт возьми! – воскликнул Артур де Ришмон. – Если нет, я готов предложить свой меч. Перед нами доблестный воин – я видел его в битве при Азенкуре. Не обижайтесь, монсеньор, это братство по оружию.
– Я поддержу вас, – взволнованно вмешалась его невеста Маргарита. – Этот рыцарь – младший брат человека, который жил в нашем доме в Гюйенне, – прекрасного человека, которого жестоко избили парижане в страшные дни Кабоша. Я умоляла спасти его жизнь, но отец отказал мне. Если вы встанете на сторону Арно де Монсальви, вы будете дважды достойны носить мои цвета. Я не одобряю моего брата.
Растроганный Ришмон взял руку своей светловолосой невесты и нежно поцеловал ее.
103 
