Особенно,... 
24 
Однако случился и момент разрядки. К нему зашел граф Ойос, человек безыскусный, не семи пядей во лбу, но и не способный на махинации. Рудольф часто приглашал его на охоту. В этот раз граф пришел звать его на ужин, который заказал у Захера.
– Будут только свои, – уточнил он. – Мужчины. Вы, мой принц, Филипп и я. Но я нашел для вас цыганочку, какую вы еще не слышали. Ее зовут Маринка. Она совсем недавно в Вене, быть может, немного диковата, но своим пением уводит вас в заоблачные дали.
– Дорогой мой, я не приеду, – отказался Рудольф. – Я устал. Меня опоили в Галиции. Это, по-видимому, часть моих обязанностей, да и токай был не из лучших. К тому же я буду целый день занят и хочу лечь пораньше.
Граф Ойос рассмеялся.
– Поистине прекрасное и мудрое решение. Но после того как вы проведете целый день, уткнувшись в пыльные бумаги, когда вам придется десять раз гневаться из-за тупиц со Штубен Ринг[4] и присутствовать на протокольном обеде во дворце, вы будете счастливы отдохнуть в спокойной обстановке у Захера. Никаких забот, никакой официальщины, превосходное вино, два-три прелестных создания, на которые приятно посмотреть, да в придачу Маринка! Я буду удивлен, если она оставит вас равнодушным.
– Она споет для вас. Что до меня, то я попытаюсь заснуть.
– Во всяком случае, если вам это не удастся, мой принц, вы знаете, где нас найти.
Рудольф провел утомительный день. На обеде присутствовал эрцгерцог Альбрехт, победитель при Кустоцце, еще пользовавшийся решающим влиянием в военном министерстве. Этот старик и манерой говорить, и многословием раздражал Рудольфа. Он припомнил реплику Иоганна Сальватора: „С твоим отцом, возможно, удастся договориться. Но не с дядей Альбрехтом. Он держит в кулаке всю армию. Ничего не остается, как убрать его!“
Ближе к ночи Рудольфу удалось ускользнуть. Он провел некоторое время у себя, потом коридорами, проход через которые открывал Лошек, добрался до маленькой железной двери швейцарского дворика и вышел из нее уже один. Частный экипаж ждал его на углу Йозефсплац. Он поднялся в него, отдал приказ кучеру, и тот стеганул лошадей.
Несколькими минутами позже Рудольф остановился на оживленной улице в центре Вены. Свернув в переулок, он толкнул приоткрытую дверь первого этажа ничем не примечательного дома, преодолел два этажа черной лестницы, постучал в грязную дверь и был введен в просторную квартиру с рядом освещенных комнат. Принцу почудилось, что, когда он проходил мимо одной комнаты, два-три находившихся там человека пытались укрыться от его глаз, поспешно притворив дверь. Это не понравилось ему, и, охваченный раздражением, он вошел в комнату, служившую кабинетом, где его ждал Иоганн Сальватор.
После истории с начальником штаба в Лемберге Рудольф решил быть осторожным с эрцгерцогом и постараться ненароком выведать степень участия его в заговоре. Сделав над собой усилие, он спокойно заговорил с кузеном.
Милли Штубель на этот раз не было, что насторожило Рудольфа: Иоганн Сальватор наверняка собирался говорить о политике.
Эрцгерцог находился в данный момент в довольно затруднительном положении. В своей тайной политике он зашел гораздо дальше, чем Рудольф мог предположить, и теперь должен был отвечать на требования самых нетерпеливых членов своей партии, убеждать их, что наследный принц с ними заодно. Поэтому он решил поставить принца перед необходимостью взять на себя ответственность, но понимал, с какой осторожностью надо продвигаться к этой цели. Между тем, Рудольф с симпатией говорил об офицерах низших рангов, скромного происхождения, как правило образованных, разбиравшихся в сложных политических и социальных противоречиях, раздиравших империю, и в массе своей сочувствовавших либеральным идеям.
– Вот кто окажет нам твердую поддержку, Ганни, – сказал он, называя эрцгерцога уменьшительным именем, которое дала ему Милли.
Тот пожал плечами.
– Они перейдут на нашу сторону, когда мы уже выиграем сражение, но мы не можем рассчитывать, что они примут в нем участие. Нам необходимы ударные отряды.
Рудольф прервал его, смеясь:
– Ты пользуешься словарем своей старой профессии, мой дорогой Ганни, все твои метафоры из военного лексикона. Послушать нас, так можно подумать, что мы действительно готовим государственный переворот.
Наступило довольно тягостное молчание. Слово было брошено не на ветер. Наследный принц изучающе посмотрел на кузена. Но тот не собирался бросаться головой в омут. У него был свой план действий, и он сменил тему разговора.
24 
