5 
— Действительно, с годами разрыв сокращается, но, увы, в данный момент нам приходится принимать его во внимание. Я думаю, он несколько поспешил, сделав тебе предложение.
— А я так не думаю. Королевы бывают помолвлены еще в колыбели.
— И вновь ты права. Но часто эти помолвки ни к чему не ведут. В жизни порой лучше осмотреться и подождать. Как ты собираешься жить? Выйти замуж за Дикона сейчас… в твоем возрасте!
— Я полагаю, все скажут, что я слишком молода для этого. Но я могу и подождать, скажем, до четырнадцати лет.
— Все еще слишком юный возраст, что это… всего два-три года? Я вздохнула.
— Ну, мы подождем до этого возраста, но уж когда мне исполнится четырнадцать, ничто, ничто не остановит меня.
— Возможно, тогда никто и не захочет останавливать тебя.
— О нет, моя мать захочет. Я говорю вам, она ненавидит Дикона. Она говорит, что ему нужен Эверсли, а не я. О, вы ведь не знаете! Эверсли принадлежит моей матери. Так уж получилось, а я ее единственный ребенок, так что, видимо, в свое время он перейдет ко мне. Вот почему, — говорит она, — Дикон хочет на мне жениться.
— А ты? Что думаешь ты?
— Я знаю, что ему нужен Эверсли. Сейчас он управляет Клаверингом, но их имение не идет ни в какое сравнение с нашим. Он говорит, что когда мы поженимся, он перейдет в Эверсли. Это же естественно, не так ли? Он честолюбив. Я и не хочу, чтобы он был другим.
— А твоя мать считает, что если бы не Эверсли, то он бы не хотел на тебе жениться.
— Так она говорит.
— И… — добавил он, вопросительно посмотрев на меня, — нет способа это выяснить?
— А я и не хочу выяснять. Почему бы ему и не хотеть Эверсли? Я знаю, что отчасти именно поэтому он и хочет жениться на мне. А как может быть иначе? Любить кого-то за то, что у него есть поместье, — это то же самое, что любить за красивые волосы или глаза.
— Думаю, что на это может быть и другая точка зрения. Глаза или волосы — неотъемлемая часть личности… А дом — нет.
— Ладно, давайте закончим разговор об этом. Я собираюсь выйти замуж за Дикона.
— Насколько я понимаю, ты очень решительная юная леди.
— Мне хотелось бы, чтобы вы переубедили мою мать. В конце концов… ведь теперь вы член нашей семьи, не так ли? В качестве моего отца вы могли бы высказаться по этому вопросу, хотя, предупреждаю вас, ничьи уговоры не повлияют на мое решение.
— В это я с готовностью верю и, поскольку лишь недавно признан членом семьи, чьи права на уважение со стороны дочери еще не устоялись, не рискну пытаться переубедить ее. Я могу всего лишь предложить совет, а советы, как известно, даже если выслушиваются, то принимаются только в том случае, если они совпадают с нашими намерениями. Так что я тебе скажу лишь то, что сказал бы любому человеку в подобной ситуации: нужно подождать и посмотреть, что произойдет, — Сколько ждать?
— До тех пор, пока не наступит брачный возраст.
— А если ему действительно нужен Эверсли?
— Ты уже сказала, что тебе это известно.
— Я имею в виду, если ему поместье нужно больше, чем я.
— Единственный путь выяснить это — передать Эверсли из рук твоей матери в другие руки и посмотреть, будешь ли ты ему нужна после этого.
— Она хочет, чтобы Эверсли остался в семье.
— Несомненно, найдется какой-нибудь забытый дальний родственник.
— Дикон сам является дальним родственником. Мой дядя Карл не передал ему право на владение, поскольку считает, что его отец был, как он говорил, чертовым якобитом. Дядя несколько нелогичен, поскольку дедушка моей матери тоже был якобит. Но, возможно, он решил, что поколением раньше это было не так страшно.
— Тогда опять нам приходится возвращаться к золотому правилу: подождать и посмотреть. В конце концов, моя милая Лотти, если посмотреть в лицо фактам, это единственное, что тебе остается.
— Не думаете ли вы, что я слишком молода для того, чтобы иметь свое собственное мнение? Именно так считает моя мать.
— Я думаю, что ты уже достаточно взрослая, чтобы точно знать, чего хочешь от жизни. Я скажу тебе еще одно золотое правило. Принимай решение, если в этом есть необходимость, но когда приходит пора расплачиваться, то расплачивайся за него по-честному. Это достойный принцип.
Пристально посмотрев на него, я сказала:
— Я рада тому, что вы вернулись, я рада услышать правду. Я рада, что вы мой отец.
На его лице появилась удовлетворенная улыбка. В моем новом отце не было ничего сентиментального. Если бы я сказала что-либо подобное Жан-Луи, его глаза немедленно наполнились бы слезами.
5 
