Особенно,... 
66 
Вздохнув, Эми подошла к открытым балконным дверям. Позади надворных построек суетилось множество солдат, и взгляд Эми перебегал от одного к другому; сама того не замечая, она искала среди них одно холодное красивое бронзовое лицо. И нашла.
Капитан стоял, прислонившись к крупу вороного жеребца и положив руку на седло. Его иссиня-черные волосы блестели в лучах утреннего солнца. Один из его людей, по-видимому, рассказывал ему какую-то забавную историю, и на лице капитана играла неотразимая мальчишеская улыбка, которая больно отозвалась в сердце Эми.
Ее угнетало чувство вины, и для этого были по меньшей мере две причины. Во-первых, именно на ней лежала ответственность за то, что Тонатиу, внимательный ласковый мальчик-индеец, которого она знала и любила, превратился в жестокое бесчувственное животное, каким он предстал перед ней теперь. Во-вторых, не устояв против несомненной мужской привлекательности заезжего офицера, она предала своего жениха, Дугласа Кроуфорда.
Она не находила себе оправданий. Не было на земле человека добрее и благороднее, чем Дуглас Кроуфорд, не было человека более преданного и понимающего. Его великодушное сердце было бы разбито, случись ему узнать, что, в то время как он где-то в мексиканской глуши воевал под знаменем императора Максимилиана — воевал, поставив перед собой цель заработать достаточно денег, чтобы должным образом заботиться о ней, — она отдавалась мстительному сластолюбцу, для которого ничего не значила, словно была одной из дешевых шлюх, чье общество было столь отрадно для ее покойного супруга — Тайлера Парцелла.
Не отводя взгляда от высокого худощавого офицера, Эми наблюдала, как он взлетел в седло и пустился вскачь. Она смотрела ему вслед, пока одинокий всадник на большом вороном коне не превратился просто в пятнышко на горизонте. Только тогда она испустила долгий вздох облегчения и отошла от окна.
Несмотря на то что ее мучитель уехал, Эми не сразу вышла за порог после того, как отперла дверь, — сначала она оглядела пустынный коридор. Убедившись, что никого не видно ни слева, ни справа, она еще несколько раз вздохнула, чтобы успокоиться, и только тогда, приподняв юбки своего платья в белую и розовую полоску, двинулась по ступенькам вниз.
Спускаясь по широкой лестнице, Эми ломала себе голову над вопросом: что она скажет Магделене? Велик был соблазн броситься под защиту добрых рук старой служанки и выплакать свое отчаяние у нее на груди. Поведать ей все о долгой ужасной ночи, которую Эми провела во власти неумолимого капитана Кинтано.
Она знала, что не может так поступить. Она была воспитана гордым отцом, внушавшим ей, что слуг не следует посвящать в ее личные заботы. Сколь ни дружна она была с Магделеной, она никогда — ни разу! — не рассказала верной мексиканке, что именно стряслось в тот ужасный вечер, много лет назад.
Было сообщено только, что вышла ссора и братья Салливен вышвырнули Луиса из Орильи. Она сама уверяла, что будет счастлива стать женой Тайлера Парнелла. Она постоянно сохраняла личину женщины, вполне довольной своей судьбой, и никому не давала понять, что глубоко несчастна. Что ее юное сердце разбито. Что не проходило ни дня, ни часа, ни минуты, когда она не терзалась бы мыслью о том, жив или умер ее возлюбленный То-натиу. Эми не стремилась уведомить общество, что ее супруг проводил на стороне — с другими женщинами — больше ночей, чем дома, и что она этому только радовалась.
Дойдя до нижней ступеньки, она выпрямилась и расправила плечи.
Нет, она ничего не скажет Магделене о прошедшей ночи, но, конечно, Магделена узнает сама. Капитан похвалялся, что отправил Магделену и Фернандо в восточное крыло; он довел это до ее сведения, когда злорадно сообщил, что западное крыло всецело принадлежит им — ей и ему.
Магделена — умная, чуткая женщина. Она уж как-нибудь сумеет сложить два и два, и ее материнские инстинкты заставят ее прийти Эми на помощь.
Эми почувствовала себя немного лучше. Магделена защитит ее от порочного и злого капитана. Таких ночей, какую ей пришлось пережить, больше не будет. Магделена не допустит этого.
Эми нашла Магделену в кухне, где та аккуратно нарезала фрукты ломтиками и искусно раскладывала их на фарфоровом блюде. За работой она напевала мелодичную испанскую любовную песню. Когда вошла Эми, Магделена широко улыбнулась. Но слова, которые она произнесла, оказались для Эми совершенно неожиданными. Прервав свое занятие, пожилая мексиканка уперла руки в широкие бока и полюбопытствовала:
66 
