Особенно,... 
62 
Луис ответил на призыв новой россыпью ласковых поцелуев, не обходя вниманием ни ее губы, ни точеные плечи, ни груди, и вскоре она уже снова томилась желанием. И опять он легко довел ее до полнейшего удовлетворения, но теперь наслаждение было еще более острым.
Луис соскользнул с нее, откинул волосы с лица, сгреб Эми в охапку и покачал на руках, словно утешая ребенка. Когда же она немного пришла в себя и лежала в изнеможении, прильнув к нему, она обнаружила — и на этот раз с нарастающим чувством неловкости, — что голод его плоти до сих пор не утолен.
Эми была озадачена и, уткнувшись лбом ему в плечо, пыталась собраться с мыслями. Как прикажете все это понимать? Она его не возбуждала? Оказалась неспособной довести до вершины экстаза? Эми даже и мысль такая не приходила в голову, что он сдерживал себя умышленно.
Она повела себя в точности так, как предвидел Луис Кинтано: пошевелилась, немного приподняла голову и начала осыпать легкими поцелуями его плечо. Он подложил руки под затылок, зевнул и закрыл глаза. Эми, нахмурившись, поднялась чуть повыше, подтянулась и одарила целым каскадом поцелуев торс Луиса.
В щелочку между полуопущенными веками Луис спокойно наблюдал за попытками Эми подхлестнуть его вожделение — руки и рот становились все более требовательными и отнюдь не оставляли его равнодушным, однако его поражала ее очевидная неискушенность в делах постельных.
Неужели она не видит, что он воспламенен уже до такой степени, когда возбуждение граничит с настоящей болью? Неужели не видит, что он просто выжидает, когда она снова начнет метаться в жару? Судя по всему, она этого действительно не видела, так что корчиться приходилось уже самому Луису, и он начал понемногу перебираться с места на место в широкой постели; словно поддразнивая Эми, он уворачивался от нее в сторону и был чрезвычайно обрадован, когда убедился, что прекрасная решительная женщина как на привязи следует за ним, всецело поглощенная своей задачей — еще сильнее разжечь пожирающий его огонь.
Подбираясь к Луису на кровати, приникая губами к его гладкой твердой груди и плоскому животу, а то и позволяя себе отважную игру с его пульсирующим жезлом, Эми дошла до белого каления, и когда Луис потянулся и, без видимых усилий подняв ее над кроватью, посадил на себя верхом, как всадницу, она была уже в полном разгаре страсти и, словно наперсток на палец, надела себя на его гранитный обелиск.
Вот тут уже Луису пришлось призвать на помощь все свои убывающие силы, чтобы не взорваться раньше времени. Держась за его стан, откинув голову, тяжело дыша, она прогнулась и прижала к его бедрам свои; в каждом ее движении было столько пыла и сладости, что он понимал: долго ему не продержаться.
В этот миг Эми взглянула ему в глаза, выдохнула его имя, и Луис начал содрогаться. Ответный спазм потряс тело Эми, и обоих подхватил вихрь исступленного беспамятства, который оставил их с бешено бьющимися сердцами и блестящими от пота телами, и несколько долгих минут они лежали неподвижно.
Эми чувствовала себя выдохшейся и опустошенной. Не было сил пошевелиться. Она твердила себе, что должна встать. Должна принять ванну. Должна надеть ночную рубашку. Должна разгладить сбившуюся простыню и вернуть на место подушки и покрывала, сброшенные на пол.
Но она не шелохнулась и была благодарна Луису, когда он наконец повернул ее на спину, поцеловал в губы и во весь рост растянулся рядом. Тяжелые веки Эми подрагивали, пока она сонно вглядывалась в складки шелкового полога у себя над головой.
Она издала легкий вздох удовлетворения и мирно уснула.
Через пару часов, когда свеча в спальне оплыла и почти догорела, а на небо поднялась луна, Эми проснулась и с трудом открыла глаза. Уставившись взором в белый шелк полога, она недоуменно гадала, с чего это она чувствует себя такой усталой, просто обессиленной. Она лежала на спине, одно колено было согнуто, и под пяткой ощущался голый матрас, а не простыня.
Эми вытянула согнутую ногу. Подняв руку, чтобы потереть живот, она обнаружила, что живот ничем не прикрыт. Она чуть-чуть оторвала голову от матраса и оглядела себя. Она спала нагишом! Никогда у нее не было такого обыкновения. Почему она без рубашки? И почему лежит поперек кровати, а не так, как следует? Где ее подушки и одеяла?
Все эти вопросы лихорадочно проносились у нее в голове, но она получила на них ответ, как только повернула голову и увидела Луиса. Он лежал, раскинувшись, на шелковой простыне, и в лунном свете, льющемся через окно, отчетливо вырисовывалась его стройная фигура.
62 
