Последние отзывы

  150  

Внезапно гнев ее исчез, уступив место боли. Она бросилась к мужу, обхватив его руками, прижимаясь мокрой от слез щекой к холодному блестящему панцирю.

– Скажи мне, ведь это просто дурной сон, кошмар, который привиделся нам обоим. Может быть, ты хотел испытать меня, чтобы убедиться в моей верности? Скажи, ведь ты хотел именно этого? Эта девка доняла тебя лживыми измышлениями, и ты решил дознаться до правды? Но разве ты не знаешь, как я люблю тебя? Ты же знаешь это, не можешь не знать! Перестань же мучить меня, не терзай больше… Я могу умереть! Без тебя жизнь моя не имеет смысла, я похожа на ребенка, заблудившегося в лесу. Пожалей меня, останься со мной! Мы слишком сильно любили друг друга, и любовь наша не могла исчезнуть бесследно!

Она слышала, как гулко бьется его сердце под стальной броней. Возможно ли, чтобы это сердце, к которому она приникала столько раз, перестало биться ради нее? А ее собственное сердце готово было разорваться от невыносимой муки. Катрин хотела сильнее прижаться к мужу, но Арно, мягко разведя ее руки, отступил на несколько шагов назад.

– К чему пытаться оживить то, что не может возродиться? Я ничего не могу с этим поделать, Катрин, и ты тоже… Оказалось, что мы не подходим друг другу. Теперь выслушай меня, и это будет мое последнее слово. Я не бросаю крепость. Я предупредил Бернара, попросив прислать на замену мне кого-нибудь из офицеров… Как только новый губернатор приедет сюда, а ждать этого уже недолго, я покину Карлат. Тебе же я оставляю моего сына, мое имя и мою мать.

– Иными словами, все, что мешает тебе! – крикнула Катрин, вновь приходя в бешенство. – Но знай, что ты не сможешь удержать меня здесь! Как только ты покинешь Карлат, я уеду… и имя Монсальви украсит своим блеском дворянство Бургундии, слышишь? Бургундии! Я научу Мишеля ненавидеть арманьяков, я сделаю из него пажа герцога Филиппа, бургундского воина, у которого не будет других сюзеренов, кроме великого владыки Запада!

– Я не допущу этого никогда! – гневно произнес Монсальви.

– Никто не может помешать мне сделать то, что я хочу. Я одолела и Филиппа Бургундского, а его могущество не сравнить с твоим!

– Стража!

Слово хлестнуло как удар кнута. Ощетинившись, они смотрели друг на друга так, словно уже перестали быть супругами и превратились во врагов. Часовые стояли недалеко, и через мгновение на галерее появились два солдата. Арно жестом показал на жену, мертвенно-бледную от ярости и горя. Сжав зубы, она стояла, прислонившись к стене.

– Проводите госпожу де Монсальви в ее комнату. Она не должна оттуда выходить ни под каким предлогом. Не спускайте с нее глаз, это мой приказ. Вы отвечаете за это головой. Двоих поставить у дверей, а одного в комнате. Если она пожелает увидеться с моей матерью, вы отведете к ней, однако больше она никуда выходить не вправе. Пропускать к ней можно служанку Сару и человека по имени Готье. Ступайте! И попросите подняться ко мне мессира де Кабана.

Он повернулся к Катрин:

– Я глубоко опечален, мадам, что вы вынудили меня прибегнуть к таким средствам. Я отменю приказ, если вы дадите слово, что не сделаете попытки к бегству!

– Я никогда не дам такого слова! Прикажите заключить меня в тюрьму, мессир, это будет достойным венцом наших отношений.

Выпрямившись и гордо вскинув голову, она повернулась и направилась к лестнице в сопровождении солдат, не удостоив Арно ни взглядом, ни словом. Движения ее были автоматическими, и она шла словно во сне, чувствуя, как наливается свинцовой тяжестью голова и сгущается туман перед глазами. У нее было странное ощущение, будто ее приговорили к смертной казни, которая только что свершилась, и теперь она спускается, мертвая, по ступенькам своего эшафота… Катастрофа была такой ужасной, что она не вполне отдавала себе отчет в ее размерах. Она была раздавлена, но еще не успела ощутить боль… Однако смутно понимала, что, когда пройдет оцепенение, мука станет невыносимой, а пока в душе ее полыхали гнев и разочарование, принося ей даже некоторое облегчение.

Ступив за порог комнаты, она остановилась. Сара, склонившаяся над колыбелькой Мишеля, обернулась. Увидев смертельно бледную Катрин в окружении двух солдат, которые довольно смущенно жались у входа, она вскрикнула и бросилась к молодой женщине.

– Катрин! Во имя крови Христовой…

Та открыла рот, словно желая сказать что-то, а затем беспомощно взмахнула руками… Жаркая волна вдруг поднялась к голове, и мозг вспыхнул пламенем… Все закружилось перед глазами, резкая боль пронзила тело, и она со стоном рухнула к ногам Сары. У нее начался сильнейший припадок: глаза вылезли из орбит, зубы скрежетали, на губах выступила пена, руки и ноги конвульсивно дергались. Она билась на холодном мраморном полу к ужасу часовых, которые, не вынеся этого зрелища и забыв о приказе, ринулись прочь. Молодая женщина уже не слышала, как страшно закричала Сара, как вихрем ворвался в комнату Готье, как сбежались и слуги со всего замка… Сознание покинуло ее в момент тяжелейших физических страданий, и в этом, возможно, проявилось милосердие Господне. Сейчас ей не надо было думать о своей погибшей любви, но Сара, хлопотавшая над ней, понимала, что крестный путь ее только начинается.

  150