41 
— Я знаю. Я должна была уйти полчаса тому назад. Я ухожу.
— Вот как? — Керли переминался с ноги на ногу, а Роуз тем временем поправляла смятые юбки и разглаживала жакет. — Мы… у нас с Роуз… оказалось несколько свободных минут… и… — Керли не отрывал взгляда от своих хорошо начищенных ботинок.
И опять счастливая, жизнерадостная Роуз стала смеяться над своим любимым, ребячливым Керли, над тем, как он краснел и запинался. Звуки ее прелестного смеха наполнили большой пустой пакгауз. Роуз встала перед своим высоким мужем, одетым в униформу, и, широко раскинув руки, обняла Кей.
— Прости нас за фривольное поведение, — прошептала она ей на ухо. — Мы с Керли так сильно любим друг друга… мы воспользовались возможностью провести вместе несколько украденных минут.
— Я уже ухожу, — кивая, ответила Кей и обняла женщину.
Стремясь поскорее уйти, Кей отпустила Роуз. Она вернулась к колченогому столу, схватила синий жакет и натянула его. Потом взяла сосчитанные купюры, засунула их в карман и надела черную соломенную шляпку. На ходу завязывая ленты, она прямиком направилась к выходу, стараясь не смотреть на Керли.
И бросила через плечо:
— Я ухожу. Не знаю, когда… Запри за мной дверь. Кей выскочила на яркое калифорнийское солнце. Ее щеки запылали при новых взрывах смеха, прозвучавших ей вслед, а потом дверь громко захлопнулась, и ее закрыли на засов.
Кей набрала в легкие побольше воздуха и пошла вперед резкими, решительными шагами. Ей хотелось уйти подальше от пакгауза и любовников, занятых глупыми, грубоватыми шутками. Быстро направляясь в сторону Драмм-стрит, Кей ощутила легкий, незнакомый ей до сих пор приступ зависти. Роуз и Керли были так счастливы, им было так хорошо вместе, они были без ума влюблены друг в друга.
«На что это может быть похоже, — подумала Кей, — любить мужчину всем своим сердцем? И быть в ответ нежно любимой? Играть в бессмысленные любовные игры? Дразнить и щекотать друг друга, смеяться и… и… заниматься любовью? «
Кей судорожно сглотнула.
Она тряхнула головой, решительно подняла подбородок и отогнала от себя эти мысли. Однако спустя несколько минут капитан Кей Монтгомери снова ощутила непонятное томление.
На углу ее остановил полицейский.
На пересечении Бэттери-стрит и Пасифик-стрит стоял полицейский, регулирующий дорожное движение. На его худощавой фигуре отлично сидела сшитая на заказ синяя униформа. На голове была высокая черная шляпа констебля, а на руках — белоснежные хлопчатобумажные перчатки. Когда офицер поднял руку в белой перчатке, чтобы остановить движение, на груди у него засверкали латунные пуговицы.
Резко взятые под уздцы лошади захрапели, а колеса экипажей заскрежетали при остановке. Тогда полицейский с улыбкой повернулся и дал сигнал переходить улицу ожидающей группе сирот из Бэттери-Плейс.
Кей с улыбкой наблюдала за детьми.
Их форменная одежда была тщательно выглажена, волосы аккуратно причесаны. На девочках были белые хлопчатобумажные блузки, плиссированные юбки из ярко-синей шерсти, белые хлопчатобумажные носки и хорошо начищенные черные туфли. Мальчики не уступали им в щегольстве: на них были белые накрахмаленные рубашки с темно-синими галстуками-самовязами, синие шорты, белые чулки и начищенные черные ботинки.
Каждый ребенок в этой щебечущей стайке, сопровождаемой двумя взрослыми, был ухожен, бодр, счастлив и не сбивался с шага.
Но позади всех — отставая от группы на несколько шагов — процессию замыкал мальчик. Грустный, маленький и болезненно худой мальчик. Полы его белой рубашки выбивались из синих шорт. Темно-синий галстук съехал набок. Один белый чулок болтался вокруг лодыжки. Его левая коленка была изукрашена большой неприглядной болячкой. Волосы, поразительного ярко-рыжего цвета, были спутаны. На макушке торчал непокорный вихор.
Кей не могла отвести глаз от малыша.
Совершенно неожиданно в ней проснулось сильное материнское чувство. При взгляде на очаровательного рыжеволосого мальчугана у нее сжалось сердце. Она неотрывно следила за мальчиком, пока группа не скрылась из виду, поглощенная толпами людей, снующих по людным улицам.
Даже и тогда Кей продолжала всматриваться в толпу, сощурившись от яркого солнечного света, пытаясь разглядеть маленькую огненно-рыжую головку. Наконец она пришла в себя, вздохнула и продолжила свой путь.
Но в ее душе запечатлелся незабываемый образ печального рыжеволосого мальчугана.
41 
