Особенно,... 
40 
Это очень, очень серьёзно, дорогая луна, но никому невозможно объяснить, кроме тебя, знающей всё о смерти и возрождении.
3
А третье моё письмо, дорогая луна, тебе не понравится совсем. Поэтому оно будет последним, тем более дни твоей полноты на исходе, а кому охота переписываться с ущербной луной (это я тебя так уколола – за все глупости, что ты мне отвечала и ещё ответишь сегодня, если не обидишься окончательно).
Есть у моего сердца четвёртое свойство: иногда происходит затмение, когда душа перестаёт чувствовать своё тело. Не видит и мечется без приюта. Ты, которая всё знаешь об отражённом свете, наверняка догадываешься, как с этим справиться. Со мной так случалось всего дважды в жизни, и тогда приходилось находить себя через других людей – мужчин, конечно, это проще всего. Из их любви и страсти потихоньку сгущалось моё тело, и там, где жар, там и я. Поначалу чувствуешь себя немного суккубом, а потом ничего, привыкаешь. Возможно, есть и другие способы – йога, наверное, помогает, но этот быстрее всех.
И я прямо вижу, как тебе хочется поговорить о верности и всяких таких вещах, как твои круглые щёки распирают вопросы, в ответах на которые ты не нуждаешься. Потому что есть у моего сердца пятое свойство, которое присуще и тебе.
Всякий знает, что для каждого человека луна – одна, но не все помнят, что и у луны каждый человек – единственный. Только на него она смотрит и никогда не отворачивается, ему улыбается, ему отвечает на письма. Он один у неё зелёный цветочек в «аське», и всякий раз, когда он глядит на неё, она отвечает ему взглядом. И тот, кто однажды это поймёт, никогда больше не заговорит с луной о верности.
Поэтому не вини меня, дорогая луна, – ни меня, ни его, ни всякого, кто стал по твоей милости рабом приливов и отливов; кто показывает новому месяцу деньги, а в полнолуние пляшет и плачет; кто сегодня ночью полюбит, а через две недели не вспомнит, кого; кто всегда возвращается – каждые двадцать восемь дней – и всегда уходит. Кто бы говорил, дорогая луна, кому, как не тебе, знать всё об изменчивости и постоянстве.
И поезд, и ветер
1
Если хочешь нарисовать птицу, ты должен стать птицей
Приснилось однажды, будто в лицо ударила волна очень свежего воздуха, а чужая рука зажала мне рот и нос, не давая дышать, потому что этот чистейший прохладный поток был чем-то опасен. Проснувшись, сначала не могла понять, откуда взялся образ, позже вспомнила. Много раньше, возможно лет двести назад, прочитала фразу одного художника, которую запомнила так: «После семидесяти лет я начал понимать строение природы, к девяноста годам моя линия сделается совершенна, а к ста десяти станет совершенной моя точка».
Ленивая цветочная память, как водится, сохранила только аромат – на самом деле сказано было иначе[2], но и того хватило, чтобы изготовить простенький эстетический концепт для домашнего употребления.
Он касался этой самой точки: никто из тех, кого я знала, не дожил до безошибочного умения её поставить.
Но некоторым – иногда – удавалась линия.
Для начала нужно научиться её узнавать, когда вдруг получается. Почти случайно из сотни треков, фотографий, тысяч знаков удаётся одна запись, одна картинка, один небольшой текст. И когда это происходит, будто попадаешь в поток другого воздуха – слишком чистого, чтобы существовать в нём постоянно. Он выбивает из лёгких городской бензиновый ветер, табачную смолу бессонницы, недостойные желания, перегоревшую любовь, иногда вытряхивает сердце. Но, вдохнув его однажды, всё время будешь искать эту совершенную линию, мечтая о совершенной точке.
(Везде высматриваю только таких, отравленных.)
Всё это не имеет никакого отношения к перфекционизму, просто с какого-то момента знаешь наверняка, когда у тебя получилось, а когда нет.
А потом нужно бы сделать следующий шаг – не сохранять небезупречных линий. До такого на моей памяти тоже не дожил никто, но время иногда бывает настолько любезно, что делает эту работу за нерешительных покойников, и лет через триста остаётся только та самая линия – точка – поток воздуха, и тот, кто хотел нарисовать птицу, наконец ею становится.
2
Сегодня искала в «Яндексе» имя одного мужчины, который нравился мне так давно, что наш ребёнок уже мог бы ходить в школу, будь мы чуть порасторопней тогда, а вместо него нашла запись, на которой женский голос напоминал: «Насчет параллельных линий все оказалось правдой».
40 
