Особенно,... 
19 
— Ночью был дождь. Это пахнет сосновый лес за виноградниками. Восхитительный аромат. Но все же он не сравнится с запахом твоей кожи.
Он наклонил голову и провел губами по ее шее. Тело Линн тут же отозвалось сладостной дрожью. А когда Хуан поднял глаза, в его взгляде, чуть насмешливом, было что-то еще безудержно жгучее, почти первобытное.
— У меня странное ощущение, что никто никогда не делал с тобой ничего подобного.
Слова прозвучали легко, как бы между прочим, но подтекст их был предельно ясен. Линн хотела сказать в ответ что-то шутливо-беспечное, но не нашлась и лишь покачала головой. Ее опять подвели неопытность и наивность. А ведь ей уже двадцать четыре, кто бы мог подумать!
— Ну вот опять ты спряталась будто улитка в свой домик. Тебе не надо бояться меня, Линн. Обещаю, что никогда тебя не обижу. И никогда не сделаю тебе больно.
Но он мог обидеть ее. Возможно, сам того не желая. И Линн была не в силах что-либо с этим поделать.
— После завтрака я собираюсь объехать виноградники. Давай вместе поедем… А после обеда я отвезу тебя на виллу.
— Но твоя мама…
— Да, конечно. Тогда давай завтра съездим на виноградники, и я все тебе покажу. В конце концов, у тебя теперь тоже есть свой интерес в поместье.
— Теперь уже нет. И ты это знаешь.
— Я знаю, что ты хочешь вернуть нам виллу, но я не могу этого допустить. И моя мама тоже. Мы с ней совместно владеем поместьем, поскольку твой отец завещал ей свою долю. Позволить тебе отказаться от виллы будет равноценно тому, что мы украли ее у тебя. Давай я лучше куплю ее у тебя, дорогая.
— Нет,-решительно заявила Линн, очень довольная тем, что разговор перешел на деловую тему.-Я не хочу никаких денег.
— Но почему? Это из-за того, что я наговорил тебе поначалу, когда еще не знал правду? Отчасти-да. Но не только поэтому.
— Вилла принадлежит вашей семье,-уклончиво проговорила Линн.-А я вам никто, чужая.
— Зачем ты так говоришь? Почему же ты нам чужая? Вилла была собственностью твоего отца, а теперь она твоя по праву.
Упоминание об отце всколыхнуло в душе Линн целую бурю эмоций. Она ничего не ответила, боясь расплакаться.
— А вот и Химена. Сейчас будем завтракать,-сообщил Хуан.
Линн обрадовал приход горничной. Теперь у нее было время собраться с мыслями и взять себя в руки.
— Химене, наверное, любопытно, что происходит,-заметила Линн с кривой улыбочкой, когда девушка ушла.
. Думаю, она достаточно знает о взаимоотношениях полов, чтобы сделать правильный в Замечание Хуана удивило Линн. Она имела в виду совсем другое: то, что она так поспешно уехала из поместья, но вернулась в тот же лень. Хуан же понял ее по-своему.
—• Неужели тебя волнует, что она могла догадаться о том, что нас тянет друг к другу? Пусть даже в этом есть доля правды… Но об этом не говорят вслух.
— Мы едва знаем друг друга,-возразила Линн.
Хуан рассмеялся, запрокинув голову.
— Как это по-британски! Может, мы и не знаем друг друга… пока. Но у нас есть время…-Его голос сделался вдруг странно хриплым.
Линн склонилась над тарелкой, делая вид, что увлечена едой. После второй чашки кофе Хуан взглянул на часы и объявил:
— Ну что, давай отведу тебя к маме.-Он посмотрел на Линн и добавил, как будто прочитав ее мысли:-Не бойся. Просто помни о том, что она любила твоего отца. И не вини ее за мои ошибки. Она просила не делать поспешных выводов и не судить о тебе заглаза. Но я не послушал. Знаешь, я тоже очень любил твоего отца, и мне, наверное, было просто обидно, что ты его родная дочь, а я всего лишь приемный сын. Ведь ни моя, ни ее любовь не могли облегчить ему боль потери. Он так тосковал по тебе, так хотел тебя найти… Ну ладно, ты готова?
Хуан поднялся из-за стола. Линн молча кивнула и последовала за ним в дом…
— Там наверху мамины комнаты. где они жили с твоим отцом. Сначала мы с Мерседес думали, что ей будет тяжело в них находиться. Но похоже, знакомая обстановка действует на нее успокаивающе.
Они поднялись на второй этаж. Хуан постучал в одну из дверей, потом открыл ее и легонько подтолкнул Линн вперед.
Графиня сидела за небольшим письменным столом. В ярком утреннем свете она выглядела изможденной и бледной. И Линн поняла-то, что она приняла поначалу на непомерную гордость и холодное безразличие, было всего лишь отчаянным усилием держать себя в руках. Странное, незнакомое чувство щемящей жалости к этой женщине охватило ее.
19 
