Особенно,... 
99 
Они затаили дыхание, глядя между толстыми прутьями. Впереди возле длинного грузового вагона начиналась варханская база — там стояли кожаные щиты, дальше был шатер, рядом пыхала дымом из трубы железная печка на колесах. Перед сдвинутой заслонкой на приваренной к печке решетке лежали куски мяса, низкорослый вархан в закатанных до колен шароварах, босой и с голым торсом, при помощи длинной лопатки один за другим отправлял их в печку.
База начиналась метрах в пятнадцати от торчащей между путями бетонной будки, в которой они очутились. Слева были вагоны, справа — только рельсы и шпалы, а дальше перрон, за которым стояли вокзальные постройки. В лагере, помимо пары костров, вокруг которых сидели и лежали варханы, горели несколько синих светильников, свет одного пробивался из шатра сквозь занавешивающие вход шкуры.
— Глядите, парни! — зашептал Леша, тыча пальцем вперед.
Вдоль вагона шли трое вооруженных… нет, не варханов — людей! То есть варханы, конечно, тоже люди, но они чужаки, а эти, судя по одежде и лицам, были свои. Москвичи, русские — земляне! У всех троих на головах серые тюрбаны. Двое постарше, один молодой, они не спеша шагали один за другим, и у каждого было оружие: ружье с коротким стволом, но не электрическое, как показалось Киру, а обычное, хотя и варханское.
Троица достигла ряда щитов и свернула вдоль него. Двое молодых при этом повернули головы в сторону бетонной постройки, затем все трое развернулись обратно и пошли по шпалам соседнего пути.
— Это что значит? — спросил Леша. — Предатели!
— Какие-то они странные, — заметил Яков. — Видели, какие у них глаза? Как у… как…
— Как у рыб, — добавил Кир. — И почему все трое с бинтами на головах?
Раздались голоса. Сидящие вокруг костров варханы подняли головы, некоторые выпрямились. Через лагерь ковыляли, спотыкаясь, трое военных в порванном грязном камуфляже, со скрученными за спиной руками. Двое хромали, у одного нога совсем не гнулась, колено было в крови.
Леша завозился, рискуя привлечь внимание, сунулся к решетке, осмотрел ее, закрыв от спутников происходящее снаружи, попятился назад.
— Не сможем выйти, — прошептал он. — Никак! Что же делать?
— А что мы можем сделать? — удивился Кирилл. — Там же целый лагерь, их больше двадцати…
Когда старик вернулся, стало видно, что военные стоят на коленях спиной к вагону. Одного качало. Перед ними прохаживались двое вооруженных вархан.
Раздались гортанные голоса, из шатра выбрался высокий чужак в шароварах, сапогах и кителе.
— У него полоски на плече, — зашептал Яков. — Наверное, офицер. Раньше не видел таких.
— Раньше они плащи носили, — сказал Кир и, подумав, предположил: — В том месте, откуда они пришли, может быть холоднее, поэтому теперь они форму меняют.
Офицер подошел к военным. Тот, что с раненым коленом, подался вперед и вдруг плюнул ему под ноги. Офицер что-то сказал двум конвоирам, они коротко рассмеялись. Варханы со всего лагеря подходили ближе, наблюдая за происходящим. Конвоир поднял пистолет, но офицер сделал отрицательный жест, быстро повернулся и, шагнув назад, схватил за плечо одного из троицы вооруженных москвичей, шагавших вдоль рельса. Те остановились. Офицер что-то сказал им.
— Стрелять, — долетело до будки. — Стрелять!
Москвичи не шевелясь.
— Они как роботы, — прошептал Кир, внимательно наблюдавший за ними.
— Это ты о чем? — спросил Леша.
— Кирилл имеет в виду… — Яков замолчал, когда трое москвичей встали напротив троих военных.
— Стрелять! — повторил офицер и показал на пленников.
Остальные варханы с любопытством наблюдали. Москвичи подняли ружья.
— Что вы делаете?! — прохрипел один из стоящих на коленях. — Братки, что же вы…
Один из москвичей, тот, что постарше, вдруг зашатался. Ствол ружье в его руках заходил ходуном. Молодые выстрелили, двое военных повалились под вагон, раненый вскочил, неловко отставляя поврежденную ногу, и быстро шагнувший к нему офицер ударил его ножом в живот. Военный упал на бок, а вархан развернулся к москвичам. Двое, выстрелив, застыли, а третий опустился на колени и слепо тыкал перед собой стволом. Замычав, он бросил оружие, схватился за голову. Тюрбан слетел, обнажив бритую макушку. На затылке было что-то темное, будто одинаковые круглые раны.
Офицер, сунув в ножны извилистый нож, выхватил из рук конвоир оружие с торчащей вбок кривой рукоятью и выстрелил в голову лежащего на земле раненого пленника. Клацнув рычагом, повернулся к москвичу, который не участвовал в расстреле, и выстрелил в него. Тот упал. Остальные двое равнодушно повернулись к мертвецу.
99 
