Особенно,... 
50 
– Вы закончили? Пожалуйста, не одевайтесь. Можно запачкать ваше платье.
Задрапировавшись в простыню, Катрин пошла в большую комнату, где находились оба мужчины.
Гийом уже приготовил табурет с красной подушкой, перед которым поставил треножник, поддерживающий тазик, наполненный густой черной пастой. Катрин без лишних слов села на табурет, и гример стал намазывать пасту на ее шевелюру. Паста издавала сильный неприятный запах.
Тристан поморщился и зажал нос.
– Какой ужас! Разве может быть привлекательной женщина, когда от тебя воняет так мерзко?
– Мы смоем волосы через час, когда они хорошенько окрасятся.
– А что это за паста?
– Чернильный орешек, железная ржавчина, вытяжка из бараньего мяса, свиного жира и медного купороса.
– Медного купороса? – ужаснулась Сара. – Несчастный, вы отравите ее.
– Успокойтесь, женщина! Во всем необходима мера! Яд смертелен в определенных количествах, а в ничтожных дозах он лечит!
Длинные гибкие пальцы гримера были на удивление легкими, нежными и ласковыми. Массируя волосы Катрин, он разговаривал с самим собой:
– Это преступление красить такие замечательные светлые волосы. Но красота этой женщины не убудет, только она станет более яркой, я думаю.
– А волосы не посветлеют со временем? – спросила Катрин.
– Увы – нет. Когда они отрастут, нужно будет удалить черные пряди.
– Этим займусь я, – сказала Сара.
Катрин вздохнула. Она не сожалела, что пошла на новые жертвы, но мысль о том, что ей опять придется обрезать волосы, не радовала. Целый час она терпела на голове эту тяжелую пасту, которая слегка пощипывала кожу. Чтобы ей не было скучно, Гийом взял в руки виолу и начал петь вполголоса, аккомпанируя себе:
- Последний лист остался на ветвях,
- Упрямец не желает падать наземь.
- Так вот и я, врага повсюду атакуя,
- Отмщенья жажду, всех своих любя.
Песня была грустная, музыка нежная, и странный человек исполнял ее с мастерством. Катрин слушала завороженная, забыв обо всем на свете.
Сара и Тристан тоже внимали песне. Молодая женщина с сожалением увидела, что процедура подошла к концу, настолько ей понравилось пение Гийома. Она сказала ему об этом. Гример улыбнулся.
– Иногда наша королева зовет меня к себе и просит, чтобы я ей спел. Я знаю много баллад и народных песен!.. Знаю песни и ее родного края Арагона. И я люблю петь для нее, потому что она действительно благородная и почтенная женщина, душевная и сердечная.
Рассказывая, он продолжал работать и быстро вымыл волосы, высушил их полотенцем. Они приобрели красивый черный оттенок. После этого Гийом вытащил из ящика пакет, завернутый в шелк. В нем были длинные пряди черных волос, которые он принялся сравнивать с результатами своей работы, и, удовлетворенный, стал прикреплять их шпильками к волосам Катрин, объясняя Саре, как это нужно делать.
– Многие дамы, волосы которых с годами поредели, прибегают к этому способу, обращаясь ко мне за помощью.
Он аккуратно подрисовал брови Катрин пастой из маленькой серебряной баночки, этой же пастой слегка прошелся по ресницам.
– Они у вас очень густые и уже потемневшие, но нужно их слегка подкрасить. Знаете, вы очень хороши в таком виде, – сказал он.
Сара и Тристан, пораженные, наблюдали за работой, не зная, что и сказать. Гийом взял со стола большое круглое зеркало и молча подал его Катрин. Молодая женщина вскрикнула от удивления. Это была она и не она. Брови и ресницы сделали ее глаза более темными, черные пряди прикрыли лоб, губы стали краснее, а зубы блистали на темном лице. Она не стала красивее, чем была раньше, но она была другой, ее красота приобрела вызывающий и опасный характер, и Тристан смотрел на нее с нескрываемым удовлетворением.
– Трудно будет устоять, – произнес он спокойно. – Вы хорошо поработали, мэтр Гийом. Возьмите вот это… и держите язык за зубами. – Он протянул ему туго набитый кошелек, но, к его большому удивлению, гример спокойно отклонил предлагаемую плату.
– Нет, – только и сказал он.
– Как, вы не хотите, чтобы вам уплатили за работу?
– Да нет… хочу, но иначе.
Он повернулся к Катрин, которая, держа зеркало в руках, продолжала изучать себя.
– Я заплатил бы золотом, если бы эта красавица разрешила мне поцеловать ей руку. Это будет для меня стократным гонораром.
Катрин, забыв первое неприятное впечатление, протянула ему обе руки.
– Спасибо, мэтр Гийом, вы сделали для меня большое дело, и я этого не забуду.
50 
