Особенно,... 
65 
Ева наблюдала за тем, как одна сцена сменила другую, затем опустился занавес, и вдоль него прошли несколько рабочих сцены – как это всегда бывает, практически неотличимые друг от друга. Однако среди них она узнала Квима. Было сразу видно, что он – главный. На языке жестов, принятых в театре, Квим подал какой-то знак, смысл которого остался для Евы загадкой, о чем-то поговорил с реквизиторов, кивнул и стал смотреть на лестницу, ведущую под сцену.
– Вот! – воскликнула Ева, снова вскакивая с дивана. – Он увидел что-то необычное! Он колеблется, наблюдает… Вот он стал осторожно спускаться… Что же ты увидел, Квим? Что ты, черт тебя дери, увидел?!
Ева перемотала пленку обратно и вновь прокрутила этот эпизод, но предварительно засекла время по своим наручным часам.
С кухни вернулся Рорк с чашкой горячего кофе и протянул ее Еве. Она взяла чашку и стала пить, словно во сне, следя за тем, что происходит на экране. Рабочие сцены испарились, актеры уже занимали свои места. Бармен встал за стойку, Айрин, одетая в безвкусное платье кричащей расцветки, села на табуретку в дальнем конце, глядя куда-то за кулисы.
Послышался свисток. Занавес пополз вверх.
– Две минуты и двенадцать секунд! Времени вполне достаточно, чтобы спрятать нож – в розы или еще куда-нибудь, где его найдут: не сразу, но обязательно. Убийца – рядом. Совсем рядом. И он очень расторопен.
– Секс и тщеславие… – пробормотал Рорк.
– Что?
– Секс и тщеславие – вот что убило Леонарда Воула и Ричарда Драко. Жизнь имитирует искусство.
Пибоди сознавала, что ее познания в области живописи весьма ограниченны. Однако, потягивая шампанское из бокала, предложенного ей Чарльзом, она пыталась казаться подлинным ценителем прекрасного, поглядывая на собравшихся и стараясь подражать манере их поведения.
Отправляясь на выставку, Пибоди оделась соответствующим образом – по крайней мере, так ей казалось. Тело приятно холодил шелк красивого модного платья, подаренного ей Евой к Рождеству. Платье это создал Леонардо – восхитительный любовник Мэвис. Но даже нежные прикосновения изысканного голубого шелка не могли пробудить в ней, девушке из провинции, понимание прекрасного,
– Да, это действительно… э-э-э… нечто, – время от времени выдавливала она из себя, поскольку ничего больше на ум ей не приходило.
– Как я рад, что ты согласилась прийти сюда со мной, Делия. Но тебе, наверное, скучно до смерти?
– Просто я – полная дура во всем, что касается искусства, – призналась она.
– Никакая ты не дура! – искренне возразил Чарльз. Он наклонился и легко поцеловал ее.
Пибоди казалось, что она спит. Находиться в таком месте, в таком платье и под руку с таким роскошным мужчиной! И ей была ужасна мысль, что для нее больше подходит кавардак в квартирке Макнаба и взятая навынос китайская еда. Нет, теперь она будет постоянно ходить по выставкам, в оперу, на балет – до тех пор, пока не приобретет хотя бы чуточку лоска. Пусть даже это будет сродни попытке написать симфонию, даже не выучив ноты.
– Ну что, ты готова отправиться ужинать?
– Ужинать, а также обедать и завтракать я всегда готова. – Сделав это признание, Пибоди поймала себя на мысли, что оно вырвалось у нее прямо из сердца. Или из желудка?..
Чарльз заказал отдельный кабинет в каком-то изысканном ресторане – со свечами и с цветами. «Он постоянно делает что-то в этом роде, пора привыкнуть», – подумала Пибоди, устраиваясь на стуле за опрятным столиком, на котором стояла ваза с розовыми розами. Она предоставила сделать заказ Чарльзу, поскольку он лучше знал, что заказывать. Он вообще знал все и всех.
«Интересно, случаются ли такие моменты у Даллас – когда, оказавшись с мужем на каком-нибудь великосветском приеме, она чувствует себя не в своей тарелке?» – размышляла Пибоди. Нет, она не могла представить свою начальницу в роли застенчивой девушки. Кроме того, Рорк любит ее. Нет, даже не любит, а обожает. Когда сидишь за столиком напротив мужчины, который боготворит тебя, для которого ты – единственная женщина в мире, все должно быть иначе…
– В каких облаках ты витаешь? – негромко спросил Чарльз.
Пибоди вздрогнула и вернулась к реальности:
– Извини, у меня в голове столько всего…
Она взяла вилку и принялась за аппетитную закуску из разнообразных морских гадов. Еда была настолько вкусной, что Пибоди блаженно зажмурилась.
65 
