Последние отзывы

  62  

Алана не произнесла ни слова.

— О Боже, разве ты не знаешь, что я сделал бы все возможное, лишь бы опять обнять тебя? — прошептал Раф. — Я так хочу тебя. Я хочу обнимать тебя, успокаивать, любить тебя… но я не могу. Все, что я могу, это причинять тебе все новую и новую боль.

Раф сжал руки в кулаки. Быстрым движением перевернулся на живот, спиной к Алане.

— Все напоминает мне на сей раз Центральную Америку, — резко произнес он, — только все гораздо хуже. Я веду в ад тебя, с каждым часом осознавая, что иного пути нет, и одновременно ненавидя себя.

Он коротко жестоко рассмеялся.

— О Господи, — резко произнес Раф, — я не виню тебя за то, что ты вздрагиваешь при каждом моем прикосновении.

Именно неприкрытая боль в его голосе вытащила Алану из глубины кошмаров. Она понимала, что значит быть сбитой с толку и беспомощной, ненавидеть себя, чувствовать, как любые твои действия лишь ухудшают положение.

Алане было больно до слез при мысли о том, какие чувства испытывает из-за нее Раф, но плакать она не могла. Лишь только вчера Раф так много дал ей: смех и покровительство, терпение и общение, нежную страсть, и, самое главное, он понял и принял то, что происходит с ней.

Она может ругать себя за проявленную слабость, может сердиться и испытывать отвращение лишь к себе… но не к Рафу.

Когда она готова была возненавидеть себя, он рассказал ей о силе и слабости, о выживании, пытках и о втором дыхании, которое есть у каждого человека. Он рассказал о своем пребывании в аду — этим он помог ей выбраться из дебрей самоотвращения.

Раф вселил в нее надежду, когда у нее не осталось ничего, кроме кошмаров.

И в благодарность за это она отскакивает в сторону, стоит ему лишь коснуться ее.

— Рафаэль, —проговорила Алана, дотронувшись до его руки.

Он не ответил.

Она встала на колени. Склонилась над Рафом, рука нежно перебиралась по густому шелку волос вниз к застывшей в напряжении шее. Она повторяла его имя снова и снова: тихая молитва, похожая на песню. Рука Аланы спустилась ниже, пытаясь расслабить напряженные мышцы на плечах и спине. Темный хлопок его тенниски на ощупь напоминал ей теплый бархат. Пальцы ощущали под ним упругое тело. Ей было очень хорошо с Рафом, его тепло, спокойствие и сила передавались Алане.

Вздохнув, она наклонилась ниже, пока не коснулась губами его темно-каштановых волос. Шея Рафа была теплой и упругой, загоревшая кожа туго натянута, соблазняя Алану дотронуться до нее языком и ощутить каждую неуловимую шероховатость ее поверхности.

Она целовала его нежно, медленно, прежде чем поддалась искушению и коснулась кожи кончиком языка. Она чувствовала привкус соли, тепла, вкус мужчины, ощутила колючесть кожи там, где растет борода, и удивительную мягкость сзади на шее.

Алана осторожно прикусила зубами шею Рафа, ощутив эластичность спрятанных под кожей мышц. Он медленно водил головой и плечами, подставляя ей свое тело, заставляя ее руку скользить вдоль спины.

Ей нравился вкус Рафа, с ним ей было очень хорошо. Алана хотела еще и еще дотрагиваться до него, смаковать каждое свое прикосновение. Пальцы вцепились в собранные в пучок мышцы, в то время как зубы подвергали испытанию мужскую силу его плеч.

Раф выгнулся дугой под ее прикосновениями, подобно жаждущему ласки коту.

Естественность его реакции пробудила чувство сильнейшего желания и в Алане, желания, которое мог вызвать в ней только Раф. Ей хотелось лечь рядом с ним, повторить своим телом очертания его тела, почувствовать, как передается ей его страсть, подобно тому, как ее страсть охватывает и его.

И все же, несмотря на то, что она была охвачена пламенем испепеляющего желания, Алана знала: как только руки Рафа сомкнутся над ней, она застынет. И этим сильно ранит его. А затем снова будет ненавидеть себя.

— О, Раф… — Ее голос споткнулся на его имени. — Что нам делать?

— То, чем мы сейчас занимаемся, воспринимается прекрасно.

— Но я боюсь опять застыть. — Ее голос дрожал от страха, кроме того, она начинала злиться на себя.

— Разве тебя пугают прикосновения ко мне? — спросил Раф.

Алана издала странный звук, который вполне можно было принять за смех.

— Прикосновения к тебе похожи на пение, Рафаэль. Даже лучше. — Она услышала, как участилось его дыхание, ощутила легкую дрожь, охватившую его тело.

— Тогда трогай меня, сколько душе угодно, — просто сказал он.

— Но это нечестно по отношению к тебе.

  62