Последние отзывы

  42  

Первой мыслью, когда она проснулась в четверг, было: нет, она не в состоянии жить, не видя Хантера хотя бы иногда. Видеть его… и его подруг – как их стройные ножки показываются из машины… Хватит с нее! Она так глубоко, так бесповоротно его любит, а он… Она ревнует, да, но у нее есть своя женская гордость: дожидаться пассивно, пока не произойдет что-нибудь непоправимое, пока он не уверится вполне в ее любви, и тогда… Но чего она боится? После вчерашней ссоры что заставит их снова заговорить друг с другом? Второе пришествие овец вряд ли произойдет. А ее язык… помимо ее воли он может наговорить что угодно, когда Хантер рядом. Даже… даже признаться в любви – особенно если он выведет ее из себя. Он так опытен, так коварен!

С трудом дождавшись девяти часов, она немедленно позвонила в агентство по недвижимости в Восточном Дарнли. Все что угодно, лишь бы Хантер не узнал о ее любви – этого она не допустит. Руфус Сэйер, услышав, что она намерена продать коттедж, выразил полную готовность тут же приехать.

– Но я звоню не из дома, там я буду только через несколько дней!

– Что ж, проблем с продажей не возникнет. Все необходимые данные у меня сохранились. Если стены держатся – все в порядке.

– Но я отремонтировала дом. – Пернел старалась заглушить последние сомнения. – Прошу вас – выставьте его на продажу как можно скорее. Вернусь – позвоню вам, и мы окончательно договоримся об условиях.

– Положитесь на меня, мисс Ричардс! Считайте, что с сегодняшнего дня дом выставлен на продажу.

Дело сделано! Но, положив трубку, она не почувствовала облегчения, какое обычно наступает, когда осуществишь задуманное. День прошел в прогулках с Артуром и невеселых раздумьях: все это глупо, наверно, и неожиданно, но другого выхода у нее просто нет.

Вечером Пернел долго не могла уснуть, – кажется, впервые в жизни она испытывала такое неизбывное одиночество и глухую тоску. Рано утром она повела Артура на прогулку, а когда вернулась, позвонила мать:

– Вчера я никак не могла тебе дозвониться. Кажется, Артуру страшно повезло – он только и делает, что дышит воздухом.

– Да уж, стараюсь вот, чтоб он растратил всю энергию – дома зато спокойнее.

– Ну, в это-то трудно поверить. Брюс уже пытался его угомонить – ничего не вышло. Бэрил гораздо лучше, дорогая. Брюс успокоился, завтра мы вернемся – до обеда будем дома.

– Так я приготовлю обед.

И Пернел снова занялась Артуром – пес уже привык к постоянному вниманию и не оставлял ее ни на минуту. Но придется ему немного потерпеть – хозяйке его, миссис Дикин, не очень-то уютно одной в больнице. В четыре часа дня Пернел опять ее навестила и утешила: Артур в полном порядке, только скучает по ней, ждет ее.

Сама Пернел тоже бессознательно ждала, хотя и не знала чего. В субботу, с самого утра, ее опять одолевали мысли о Хантере: что он делает сейчас? Наверняка по своему обыкновению валяется в постели. Вот только… один ли? Ревность пыталась овладеть ею… Хорошо, что есть дела, есть Артур, – можно себя занять.

Стелла и Брюс приехали около половины первого. Пернел так и подмывало поделиться – ну хотя бы рассказать о решении продать дом, – но она сумела удержаться. Придется ведь объяснять – почему. Пока она не в силах: сердечная рана так свежа, не может она говорить сейчас о Хантере даже с матерью – самым близким человеком.

– Оставайся с нами до завтра! – уговаривала Стелла, отдавая должное, вместе с Брюсом, приготовленному дочерью любимому пудингу.

Пернел хотела уже было согласиться, но какое-то непреодолимое беспокойство ей помешало.

– Не обижайся, мамуля, но я, пожалуй, поеду прямо сегодня – уйму дел надо еще провернуть до понедельника.

Из Йовила она уехала около двух часов дня, размышляя по дороге о своем состоянии. Ничего страшного, беспокойство ее естественно – после вчерашних-то переживаний. Все пройдет. Она правильно поступила, – зачем длить эти страдания? Но при мысли, что Примроуз уже почти ей не принадлежит, сердце заныло.

Остановившись в Восточном Дарнли, чтобы сделать кое-какие покупки (и зачем они ей – и думать о таких вещах не хочется), она продолжала путь с предательской мыслью: пока еще она не дала согласия продать дом, – стало быть, есть время все изменить.

Уже Чамлей-Эдж… Конечно, она не обманывается: за всеми ее колебаниями кроется страх никогда больше не увидеть Хантера. «Не смей заниматься, самоедством!» – пыталась она себя образумить. Теперь-то уж точно между ними все кончено. Она хорошо поставила его на место во время последнего телефонного разговора, и он вряд ли вспомнит уже через несколько дней о ее существовании.

  42