5 
— Великолепно! — сказал он восхищенно, осмотрев ее. — Ты так оделась ради меня?
— Разумеется, чтобы осчастливить тебя.
— Если уж ты решила меня порадовать, могла бы одеть что-нибудь из моей коллекции. — Он подошел и обнял ее. Это был высокий и тонкий как тростник, тридцатилетний кареглазый шатен с привлекательной внешностью.
— Ревнуешь? Я считала, что ты уже слишком знаменит для этого.
— Нельзя быть слишком знаменитым. Пока сними пальто и шляпку.
Рейвен послушалась и беспечно скинула вещи, чем вызвала явное вызвав неудовольствие Уэйна. Он долго не отрывал от нее внимательного взгляда.
Рейвен снова улыбнулась и приняла позу модели на подиуме.
— Как я выгляжу, — требовательно спросила она.
— Надо было тебя соблазнить еще в восемнадцать лет. Тогда бы я не сожалел все это время, что ты проскользнула у меня между пальцами.
— У тебя был шанс, дружище.
— В те времена я еле ползал от усталости. — Отработанным движением он картинно выгнул бровь, что всегда ее смешило. — Сейчас я в гораздо лучшей форме.
— Слишком поздно. К тому же ты слишком занят своими моделями.
— Я встречаюсь с ними только ради рекламы. — Он достал сигарету и элегантно прикурил ее. — А на самом деле я очень скромный человек. Я слышал, Брэнд Карстерс в городе.
— Ну, Брэнд всегда становился предметом сплетен, где ни появился.
— Ты в порядке?
Рейвен передернула плечами.
— Минуту назад ты говорил, что я великолепна, а сейчас спрашиваешь, в порядке ли я.
Уэйн погладил ее по голове.
— Рейвен, я выходил из себя, когда он уехал. Я был при тебе в те времена. Ты помнишь?
— Конечно, помню. — У нее задрожал голос. — Ты был очень внимателен ко мне. Что бы я делала без тебя и Джули.
— Я не об этом, Рейвен. Я хочу знать, как ты сейчас себя чувствуешь. Я могу снова предложить тебе переломать ему все кости, если ты согласна.
Рейвен засмеялась.
— Уверена, что ты настоящий убийца, Уэйн, но в этом нет необходимости. Я не собираюсь повернуть время вспять.
— Но ты еще влюблена в него?
Рейвен не ожидала такого прямого вопроса, и, уловив тревожный взгляд Уэйна, помедлила с ответом.
— Спроси лучше, люблю ли я его.
— Мы оба уже знаем ответ на этот вопрос. — Говоря это, Уэйн коснулся ее руки. Певица отвернулась. — Мы с тобой были друзьями долгие годы. Что изменилось?
— Поверь, ничего не изменилось. Абсолютно ничего. Брэндон — это прошлое. Однако никто лучше меня не знает, что мы не можем убежать от своих воспоминаний, так же как и справиться с ними! Теперь пойдем, покажи костюм, который ты сделал для меня, чтобы произвести очередную сенсацию.
Уэйн бросил на нее быстрый, пытливый взгляд, а потом подошел к столу и нажал кнопку интеркома:
— Принесите платья для мисс Уильямс.
Рейвен, конечно, видела эскизы и ткани, но приятно удивилась почти готовым нарядам. Платья были сшиты для сцены. Под светом юпитеров туалеты будут сверкать и искриться. Здесь же, в элегантном салоне Уэйна, зеркала которого показывали ее со всех сторон, Рейвен чувствовала себя неуместно и странно в этом кроваво-красном, отливающим серебром платье. Хотя шоу-бизнес всегда был странным.
Она смотрела на свое отражение и вполуха слушала бормотание Уэйна, пока он подгонял платье по ее фигуре. Она могла только вспоминать. Шесть лет назад Рейвен напоминала испуганного ребенка, когда ее альбом поднялся на вершины хит-парадов и впереди замаячил концертный тур. Это все случилось так быстро — грандиозный успех после одного-единственного вечера, без многолетней борьбы, пьянства и наркотиков. Она была очень молода, но уже пыталась доказать, что не относится к той категории людей, кто случайно выплыл на поверхность. Роман молоденькой девушки с Брэндоном Карстерсом — известным певцом и композитором — стал увлекательной новостью для журналистов, но не повредил ее карьере. Она стала принцессой эстрады. Больше шести месяцев их лица появлялись на обложках журналов, продававшихся в киосках на каждом углу. Они улыбались с обложек, а заголовки гласили: «Рейвен и Брэндон вьют любовное гнездышко», «Рейвен Уильямс и Брэндон Карстерс сами пишут музыку, сочиняют песни и сами их поют».
Брэндон сердился. Они старались избегать слишком навязчивой рекламы, потому что были счастливы и видели только друг друга. Потом, когда он внезапно уехал, знакомые фотографии и их фамилии все еще долго появлялись на журнальных обложках, но слова были холодными и жесткими, а подробности о неудачно сложившейся личной жизни звезды причиняли боль, выставляя ее переживания на публичное обозрение. Рейвен перестала смотреть журналы.
5 
