— Ни одной мелочи не упустишь, да? А вместо виски кофе почему-то принес.
— Если хочешь выпить, скажи, я сбегаю за бутылкой.
Она вздохнула и продолжила есть мясо.
— Не сомневаюсь. Угораздило же меня остаться ужинать в Анкоридже с симпатичным парнем.
— Вообще-то, я не симпатичный. Я дал тебе час времени, чтобы ты пришла в себя. А потом принес еду, чтобы ты подкрепилась и смогла рассказать мне о своем отце. Мне очень жаль, Мег, это для тебя тяжкий удар. Когда ты мне все расскажешь, пойдем к следователю и зафиксируем показания.
Она откусила мясо и поковыряла вилкой картошку.
— Хочу тебя спросить. Там, откуда ты приехал, ты был хорошим полицейским?
— Это практически единственное, что у меня получалось.
— И убийства вел?
— Да.
— Я поговорю с тем, кого поставили вести это дело. Я хочу, чтобы ты его для меня расследовал.
— Я тут мало что могу сделать.
— Сделать всегда есть что. Я тебе заплачу.
Он задумчиво жевал.
— Не обижаюсь, поскольку понимаю, какой это для тебя удар.
— Не знаю никого, кто считал бы плату за свой труд оскорблением. Ну, да ладно. Я хочу, чтобы негодяя, убившего моего отца, искал кто-то, кого я знаю.
— Меня ты почти не знаешь.
— Ну почему? Я, например, знаю, что ты хорош в постели. — Она улыбнулась. — Ну ладно, согласна, можно быть классным любовником и полным дерьмом как человек. А еще я знаю, что ты не бегаешь от трудностей и что у тебя хватает чувства ответственности — или глупости — прыгать очертя голову на ледник, чтобы спасать парня, которого ты видишь впервые в жизни. И предусмотрительности — чтобы спросить в ресторане, какой я люблю бифштекс, с кровью или прожаренный. И собаки мои тебя полюбили. Помоги мне с этим делом, шеф.
Он протянул руку и провел по ее влажным волосам.
— Когда ты его в последний раз видела?
— В феврале 1988-го. Шестого февраля.
— Ты знала, куда он едет?
— Он сказал — на заработки. Я так поняла, что здесь, в Анкоридже или в Фэрбанксе. Они с матерью ругались из-за денег. И по другим поводам. Обычное дело. Он сказал, будет отсутствовать недели две. И так и не вернулся.
— Мать подавала заявление об исчезновении?
— Нет. — Она нахмурила лоб. — Во всяком случае, мне об этом неизвестно. Мы решили, что он отправился в поход. Они перед этим поссорились, — продолжала Мег, — пожалуй, больше обычного. Он как-то дергался. Даже мне это было заметно. Честно говоря, он не был солью земли, Нейт. Безответственный мужик, но ко мне всегда хорошо относился, и все необходимое у нас было. Но Чарлин хотелось большего, вот они и ругались.
Она замолчала и продолжала есть.
— Он пил, курил травку, под настроение и поигрывал. Я его любила — может быть, как раз за это. Когда он ушел, ему было тридцать три — и теперь, с высоты своего возраста и опыта, я могу предположить, что его злило, что он стареет. Быть отцом почти взрослой дочери и из года в год жить с одной женщиной. Может быть, он был на каком-то перепутье, понимаешь? Может быть, как дань уходящей молодости, он и решил совершить зимнее восхождение? А может, и не собирался возвращаться. Но кто-то принял решение за него.
— Были у него враги?
— Наверное. Но не думаю, что кто-то хотел причинить ему зло. Он часто бесил людей своими выходками, но подлостей не делал.
— А твой отчим?
Она пару раз ковырнула вилкой салат.
— А что он?
— Как скоро после исчезновения твоего отца Чарлин опять вышла замуж? Как она добилась развода?
— Во-первых, никакой развод ей был не нужен. Они с папой официально не были расписаны. Он не придавал значения этим формальностям. Мать вышла замуж за старика Хайдела где-то через год. Если ты думаешь, что Карл Хайдел залез на Безымянный и зарубил моего отца, — забудь. Когда Чарлин его захомутала, ему было уже шестьдесят восемь лет. И пятьдесят фунтов жиру.
Словно опомнившись, она взяла миску и стала есть салат.
— Курил как паровоз. Да он и по лестнице-то с трудом поднимался.
— А кто мог пойти с твоим отцом в горы?
— Да кто угодно, Нейт. Охотники до адреналина всегда найдутся. Вот сегодняшние наши мальчишки — и глазом моргнуть не успеешь, а они уже будут рассказывать о своем приключении как о чем-то самом захватывающем в их жизни. Альпинисты — еще более сумасшедший народ, чем даже полярные летчики.
Он промолчал. Она вздохнула и опять взялась за салат.
— Он был хороший альпинист, пользовался надежной репутацией. Может быть, он нанялся вести группу на вершину? Или связался с парой таких же безумцев и решил плюнуть смерти в лицо.