Последние отзывы

  17  

— Объясни.

— Миссис Петре — это проблема.

Такого впечатления не создавалось, когда она сидела на краешке бургундского кресла, держа на коленях сумочку, перчатки и записи. Ее бледное лицо, обрамленное безобразным черным капором, казалось просто воплощением благопристойности. Правда, только до того момента, когда он образно разъяснил ей, что мужской член, проникнув в женское тело, долбит и толчет его, работая словно «пестик в ступке». Тогда ее чистые карие глаза загорелись огнем, а полная грудь, столь чувствительная и восприимчивая, набухла под темной шерстью. По мере того как учащалось ее дыхание, соски все больше затвердевали. Это не тело свое пыталась она сдержать в рамках корсета из китового уса — она безуспешно боролась с собственными желаниями. Так каким же мужчиной должен быть этот Эдвард Петре, чтобы отказаться от подлинной страсти ради удовольствий, купленных за деньги?

Рамиэль скрестил пальцы под подбородком, скрывая за внешней неприступностью свои мысли и внезапно обуявший его голод.

— Может, и так, но это моя проблема.

— Неужели ты все забыл?

Иногда ему удавалось забыть… когда он занимался любовью. Сколько времени прошло с тех пор, как он последний раз просто вожделел женщину, а не искал забвения? Сколько времени прошло с тех пор, как он просто смеялся?

— Я ничего не забыл, евнух, — намеренно холодно возразил Рамиэль.

Мухаммед вскинулся. Рамиэль тут же пожалел о своих словах. Мухаммед никогда не напоминал Рамиэлю о своей ноше, еще более тяжелой, чем у Рамиэля. Он задавался вопросом, как смог выжить его слуга, лишенный возможности хотя бы на время убежать от прошлого, погрузившись в женское тело. По крайней мере эту роскошь Рамиэль мог себе позволить. И на долгие мгновения не существует больше ничего, кроме толкающегося, рвущегося вперед и внутрь члена, и шелковистого, обволакивающего жара крепко удерживающей его женской плоти, выжимающей, выдаивающей до конца его боль, оставляя только воспоминания.

Великий Аллах и милосердный Господь, помогите же ему найти женщину, которая примет его таким, каков он есть, ничего не требуя изменить.

— Иди, — мягко приказал Рамиэль, превозмогая раздражение и недовольство собой. — Найми стольких людей, сколько потребуется. Не важно, сколько это будет стоить. Я хочу знать все, что делает Эдвард Петре, куда он ходит, с кем встречается, каких женщин имеет. И даже если он остановится помочиться, я хочу анать где. И я не прощу тебе еще одной неудачи.

Мухаммед молча направился к двери. Рамиэль посмотрел на свою пустую чашку, затем на полную чашку с черным напитком, которую Элизабет Петре отставила, обжегшись. Мухаммед прав. Женщина, подобная Элизабет Петре, может доставить массу хлопот такому мужчине, как он. Здесь, в Англии, ему следует быть очень осторожным.

— Мухаммед!

Корнуэлец застыл в дверях библиотеки.

— Я не повторяю ошибок прошлого.

Глава 4

Громкий звон серебряной посуды оторвал Элизабет от созерцания обнаженного тела лорда Сафира. Густой сладкий аромат наполнил воздух. «Что вам больше всего нравится в жизни, лорд Сафир?»— «Женщина, миссис Петре. Теплая, влажная, живая женщина, которая не страшится своей сексуальности и не стыдится удовлетворять свои плотские желания».

Элизабет открыла глаза.

Круглая, улыбающаяся физиономия Эммы появилась в облаке пара. Склонившись над столиком у постели, она старательно помешивала серебряной ложечкой в фарфоровой чашке. Рядом на серебряном подносе стоял серебряный кофейник.

Элизабет с трудом сообразила, что густой аромат, наполнявший воздух, издавал не турецкий кофе, а горячий сладкий шоколад.

— Если ты больна, Элизабет, тебе следовало прислать мне записку домой.

Элизабет заморгала. Перед ней стояла ее мать в черном шелковом капоре. Изумрудно-зеленые глаза смотрели на нее с укором, как на провинившегося ребенка. Элизабет окончательно проснулась, сердце у нее тревожно забилось. «Мать знает о лорде Сафире! — подумала она, но тут же одернула себя:

— Да откуда ей знать?»

Прошлым утром все получилось как-то неловко, но сегодня-то она вернулась домой в пять тридцать утра, за четверть часа до того, как встала прислуга. Никто не мог знать о ее визитах к Рамиэлю.

Но тогда почему ее мать здесь?

Элизабет посмотрела в окно. Сегодня вторник, а по вторникам они с матерью обычно с утра отправлялись за покупками, а потом вместе обедали. Судя по всему, время близилось к полудню.

  17