103 
— Времени? — повторила Пруденс, испуганно вжавшись в стул. — Себастьян сказал мне оставаться здесь. Он послал тебя за мной?
— Я пришел, чтобы спасти тебя.
— В этом нет нужды. Себастьян уже спас меня.
Джейми закатил глаза к небу.
— Господи, дай мне силы. И где этот Тайни, когда он мне так нужен? Я пришел, чтобы спасти тебя от Себастьяна, глупая девчонка.
Пруденс нахмурилась. Узел, который Себастьян скрутил из ее волос, рассыпался, и тяжелые пряди упали на лицо.
— Ты думаешь, он может мне причинить какой-то вред?
Сарказм усилил провинциальный акцент Джейми.
— Фи, какая ужасная мысль! Он, наверняка, прикажет подать чай, чтобы отпраздновать твою предстоящую свадьбу с Киллианом Мак-Кеем. Не послать ли нам старика Фиша за маслом, нарезанным в форме тьюльпанчиков?
— Розочек, — рассеянно поправила его Пруденс. Тяжело вздохнув, она откинула назад волосы и подперла подбородок рукой. — Это его вина, что я вынуждена была принять предложение Мак-Кея. Я не собираюсь выходить за него замуж. Как только я это объясню, уверена, что Себастьян отнесется к моему поступку благоразумно.
Джейми опустился на колени рядом с ней.
— Ты уверена, что он даст тебе шанс объяснить?
Она отвернулась от пристального взгляда его печальных карих глаз, понимая правдивость его слов, но Джейми взял ее за подбородок и повернул к себе милое, смущенное лицо.
— Я никогда не видел его таким, девочка. Он может ненамеренно причинить тебе боль и после сожалеть о случившемся, но тогда будет уже слишком поздно для вас обоих. Неужели ты не понимаешь?
— Она прекрасно понимает, если ее достойный шериф дал ей полное представление о разбойниках, что, я подозреваю, он и сделал.
Прохладный ночной ветерок разогнал застоявшийся, спертый воздух пещеры и остудил разгоряченное лицо Пруденс. Они замерли, словно нашкодившие дети, виновато глядя на Себастьяна, стоявшего над ними со стопкой побитых молью одеял и маленьким сундучком Пруденс в руках. «Интересно, — со страхом подумала девушка, — как долго он там стоял?»
— Следует ли мне перечислить все мои преступления, — смиренно поинтересовался Себастьян, — как она сделала уже это однажды? — Он бросил на пол одеяла и сундук. — Я — безликий ужас Шотландии и Англии. Мрачное напоминание о жестокости и дикости, таящихся в сердцах цивилизованных допропорядочных граждан. Я граблю и похищаю, — он бросил на нее многозначительный взгляд, — и насилую.
Джейми выпрямился.
— Могу я перекинуться с тобой парой слов?
— Убирайся, Джейми.
Но рыжий эльф весело улыбнулся.
— Пожалуй, я посижу здесь чуток, пока вы друг с другом побеседуете.
Себастьян даже не взглянул на него.
— Убирайся. Быстро.
Джейми беспомощно взглянул на Пруденс, затем тенью метнулся из пещеры.
Себастьян повернулся к ней спиной и стряхнул одеяла.
— Где остальные? — тихо спросила она.
— Все в безопасности. Триция, Борис и кот Себастьян под теплым крылышком Тайни. Девони нашла обаяние Биг-Гуса неотразимым, и это позволило ей не обращать внимания на его недостатки. Твой кучер и сквайр Блейк были живы, когда их оставили у кареты. Я послал человека проверить их.
— Спасибо.
Себастьян заворчал в ответ.
Девушка теребила складки своих юбок.
— Должна признаться, было неприятно обнаружить, что ты вновь вернулся к преступной жизни.
Он пренебрежительно пожал плечами.
— Я полюбил изысканную пищу во время своего пребывания в «Липовой аллее». Работные дома были переполнены, а будучи пресвитерианцем я решил, что потребуется довольно много времени, чтобы стать монахом.
Себастьян присел и разложил одеяла. Его грубые бриджи обтянули узкие мускулистые бедра. Пруденс не знала, что случилось с его прекрасной юбкой, но постеснялась спросить. Этот мужчина был незнакомцем. В его сдержанном поведении не было и намека на искрящийся юмор, который она так хорошо помнила. Неловкое молчание между ними затянулось. Ей отчаянно хотелось показать ему свою вновь обретенную искушенность, доказать, что она больше не была неуклюжей, забитой дурочкой, которую он встретил в «Липовой аллее».
— Я получила пять предложений в Эдинбурге, — вырвалось у нее.
Себастьян развернулся на каблуках, насмешливо вскинув бровь.
— Все приличные?
— Только три, — призналась Пруденс, отругав себя за свою несдержанность и глупое бахвальство.
Он вернулся к своему занятию.
103 
