Особенно,... 
49 
В висках немилосердно стучало, но за тупой болью вставали похожие на галлюцинации образы.
Мишель ласкает ее вином… Ах нет, он ласкал ее не вином, а бутылкой из-под вина. Прохладное стекло скатывалось, скользило, проникало внутрь и наполняло влагой. Скорее холодной, чем горячей. А горлышко казалось тонким, а не толстым. Мишель пил вино прямо с ее тела, словно она изящнейший из бокалов.
Внезапно Энн почувствовала, как что-то уперлось ей между ног, и поняла, что это не сон. Бургундское связало ей язык сладостной терпкостью.
Но вот она открыла глаза. Ей на грудь опустилась рука, а нога придавила живот. Энн поняла, что на нее навалился Майкл. Это ее и разбудило, а не звон старых маминых часов. В груди потеплело, сразу прояснилась память: то, что она видела, не было сном.
Она пробовала этого мужчину на вкус. Сосала его, довела до оргазма. А теперь он спал подле нее, почти на ней. И она лишилась возможности предаться новому наслаждению.
Энн почувствовала себя слегка разочарованной. У нее кружилась голова, словно сознание существовало отдельно от тела. Извиваясь, она освободилась от его веса и выбралась из-под рук и ног, на шелковую простыню.
Какой юной чувствует себя женщина, когда ее волосы распушены, а не заплетены в тугой пучок или косу. На свободе Энн внезапно стало одиноко, и она посмотрела на Майкла. Смуглые плечи казались необыкновенно мужественными на фоне белого шелка и зеленого бархата. Правой щекой он зарылся в подушку, а по левой скользили неглубокие утренние тени. Веки оставались закрытыми, а ресницы напоминали блестящий черный веер.
Он выглядел таким… беззащитным. Соблазнительным. Ни одна бы женщина не устояла. А он был в полном ее распоряжении — на предстоящие двадцать шесть дней.
Любовник старой девы.
Боясь разбудить, Энн затаила дыхание и осторожно коснулась его колючей щеки. Провела пальцем по борозде шрама на скуле. Майкл вздрогнул.
Наваждение кончилось. Энн отдернула руку — она не хотела его будить. Было много других дел. Предстояло побороть страхи, с которыми она одна никогда бы не решилась сражаться.
Энн соскользнула с кровати.
Майклу пришлось скомкать в кулаке простыню, чтобы удержаться и не броситься на Энн. Она впервые проснулась утром в его объятиях. Вчера, убедив ее остаться у себя, Майкл покинул спальню, сославшись на то, что хочет дать ей время привести себя в порядок.
Интимные отношения были ей еще в новинку, и требовалось создать иллюзию уединения. Майкл это понимал и не обижался.
Там, где Энн коснулась шрамов, щека немилосердно горела. Майкл заставил себя не шевелиться и прислушивался, как она шлепала босыми ногами по полу. Скрипнула дверь в ванную, звякнула закрываемая защелка. Через несколько минут раздался приглушенный шум спускаемой в туалете воды. Побежала струйка из крана, зубная щетка задела край фаянсовой раковины.
Утренние звуки.
Он тысячу раз слышал их, лежа в кровати, пока очередная женщина приводила себя в порядок. Диана, например, совершая омовение, пела. А Энн тихо и спокойно заботилась о себе. Точно так же, как заботилась о нем. Была ли она шокирована теми необычными способами любви, которые он показал ей при свете дня? Запомнила ли все детали, как запомнил их он? Интересно, когда обнаружат отсутствие юриста? И будет ли Энн о нем горевать?
Раздался осторожный щелчок — это отворилась дверь из ванной. Майкл не шевельнулся, но каждый его нерв напрягся; он ждал, что она будет делать дальше.
Энн подошла к шезлонгу и взглянула на разбросанную одежду — шерстяные панталоны, льняную рубашку, шерстяные нижние юбки — все, что он с нее сорвал, перед тем как показать, откуда лучше смаковать хорошее вино.
Вспыхнуло предвкушение. Ее корсет оказался не из тех, какие женщины способны зашнуровать сами. Более того, и вчерашнее платье застегивалось не на груди, а на спине. Чтобы полностью одеться, Энн придется его разбудить.
Скрипнула дверца гардероба. Майклу не потребовалось поворачивать голову: он и так знал, что ее вещи — юбки и лифы — висят бок о бок с его.
Шорох, снова шаги, шелест материи и скрип проминаемой подушки. Майкл понял, что Энн опустилась в желтый шезлонг. Верхняя юбка неряшливо задрана, и она натягивает на ноги телесного цвета чулки. А потом поправляет на нежных округлых бедрах белые подвязки.
Между ног дрогнуло и стало увеличиваться. Майкл мысленно следил за тем, как Энн одевалась. Женщина ни разу не спросила, почему в доме нет ни одного зеркала, и не жаловалась на неудобства. Пожалуй, придется купить для нее одно.
49 
