Особенно,... 
53 
Катрин, оглушенная, не веря собственным ушам, внимала страстной речи художника.
– Бог мой, все мужчины – сумасшедшие! Но безумнее вас я не встречала, если не говорить о вашем господине.
– Может быть! – мрачно ответил ван Эйк. – Но его безумие оплачено этой ночью вашим возвращением!
Катрин устало вздохнула:
– Ян, если вы так хотите, мы это обсудим позже. А теперь я уезжаю. Через час я должна покинуть город.
– Послушайте, это невозможно. Неужели я должен вам напоминать, что если вы провели ночь с герцогом, то я еще не удостоился чести видеть его? Мне надо с ним поговорить, ведь я его посланник, черт возьми!
– Я знаю это, но все равно должна немедленно уехать. Послушайте, Брюгге не так далеко. Не больше восемнадцати лье. Я могу проделать этот путь в сопровождении Готье и Беранже. Я вас подожду в вашем доме, вот и все! Теперь я пойду за мальчиками. Но что с вами? Вам плохо?
Ван Эйк действительно так покраснел, что стал таким же, как и его темно-пурпурная одежда.
– Катрин, я хотел сообщить вам это по приезде в Брюгге, вы не можете отправиться ко мне, тем более без меня!
– Почему? Вы дали такие строгие указания вашим слугам?
– Нет, не это. Я… я женат!
– Что? Вы…
– Да. Не прошло и трех месяцев после вашего отъезда, как по возвращении из Португалии я женился на Маргарите. Конечно, этот выгодный для меня брак – дело рук герцога, вознаграждение за выполненное поручение.
– Но почему вы об этом молчали? Это глупо! Мы такие старые друзья…
– Я знаю… но, понимаете ли, я не слишком доволен этим браком, хотя у меня есть дочь. Мы с женой не слишком ладим, и я предпочитаю не думать о ней. Я был так счастлив снова встретить вас! Мне показалось, что вернулось старое время…
– Ваша жена ревнива?
– Чрезмерно!
Он опустил голову, словно застигнутый врасплох подросток. Это было так смешно, что Катрин расхохоталась:
– Мой бедный друг! Но зачем в таком случае вы предложили мне свое гостеприимство?
– Если заранее предупредить жену, у вас не будет причины отказываться от моего крова. Она все-таки не мегера, и я имею право пригласить друга, находящегося в трудном положении. Мы поедем…
Она нежно прикрыла его рот рукой.
– Я и мои люди остановимся в гостинице «Ронс-Куроне». Это напомнит мне времена, когда мы с дядей Матье приезжали на ярмарку в Брюгге. Нам там будет хорошо.
– Почему бы вам не вернуться домой? Вы забыли, что у вас в этом городе есть собственный дом?
– Я помню об этом, но речи быть не может, чтобы я отправилась туда. Герцог Филипп и герцогиня Изабелла не должны знать о моем пребывании в Брюгге.
– Герцогиня? Она-то здесь при чем?
Катрин в нескольких словах рассказала о короткой встрече с супругой своего любовника, не без удовольствия наблюдая, как вытягивается лицо ее друга.
– Так она знает? – вздохнул он с таким разочарованием, что молодая женщина рассмеялась.
– Да, друг мой, она знает! И поскольку вы – лучший художник нашего времени, у нее не остается никаких сомнений по поводу авторства этих шедевров. Ваше мастерство неподражаемо.
– А я и не понимал, почему моя госпожа отказывала мне в своем внимании и любезности. Теперь я знаю…
– Всем угодить невозможно. Довольствуйтесь расположением вашего господина. К тому же ни он, ни герцогиня не знают о том, что мы приехали сюда вместе и что я направляюсь в Брюгге. Для них обоих я возвращаюсь во Францию, а потом дальше – в Овернские горы. Для всех было бы лучше продолжать в это верить. Теперь я пойду, обниму Симону и скажу своим мальчикам, чтобы готовились к отъезду.
– Хорошо! – с некоторым облегчением ответил ван Эйк. – Скорее всего вы правы. Поезжайте вперед, но не слишком быстро, может быть, я догоню вас в пути. Перед тем как покинуть этот дом, зайдите ко мне, я дам вам совет, чтобы облегчить ваше пребывание в Брюгге. Было бы лучше, если бы вас там не узнали…
Уже через час Катрин в сопровождении Готье и Беранже, сгорающих от любопытства, но не смеющих задать ни одного вопроса, выехали за пределы города через ворота, откуда начиналась дорога на Францию, чтобы шпионы герцогини поверили в ее возвращение домой.
Паломница
Вид Брюгге зимой привел Беранже в восхищение, а хладнокровный Готье присвистнул от восторга. Внезапно возникший на белой равнине, он казался огромным и могущественным, нисколько не потеряв при этом от своего изящества.
Построенный на берегу Реи, как и Венеция, его средиземноморская соперница, главный город Фландрии поднимал к небу кружево из светлого камня, хранящего отблески столь редкого здесь солнца.
53 
