Особенно,... 
26 
— Перед отъездом они сообщили мне всю правду. Тогда я и узнал, что моя родная мать от меня отказалась, когда я только родился. — Он невесело засмеялся. — Да, как в викторианских романах.
Меня подбросили на ступени мэрии, даже не зарегистрировав рождение. Так сильно она желала от меня избавиться.
— Какой ужас, — прошептала Эви. — То есть ты даже не знаешь, кто ты на самом деле.
— Ну, почему же? — В его голосе звучала едкая ирония. — Я человек, у которого были две матери, и обе от него отказались. Все ясно.
— Как же тебе удалось выжить?
— Если честно, то с трудом. Я был настоящим дикарем поначалу. Много пил, влипал в неприятности, пару раз попадал за решетку. Полиция нашла моих приемных родителей…
— И что, они помогли?
— Нет, прислали адвоката, чтобы тот обеспечил мою защиту — при единственном условии.., что я возьму себе другое имя. Видишь ли, у них была редкая фамилия — Страссне — и им не хотелось, чтобы ее трепали газеты, если я превращусь в преступника… Вот так я и стал Джоном Дэвисом.
— А что случилось потом?
— Я еще много раз менял имена. Это не так уж сложно, и мало кто требует с тебя документы, если берут на черновую работу. Так что под конец я окончательно забыл, кто я на самом деле, да это и не имело значения. Но в последнюю отсидку в тюрьме я встретил человека, который вправил мне мозги. Он приходил туда навещать заключенных и пытался сделать для них хоть что-нибудь. Когда я вышел на свободу, он поселил меня в своем доме и заставил встать на путь истинный. Он уговорил меня пойти учиться — и превратил в приличного человека. Вот тогда я и выбрал себе это последнее имя — Джастин Дэйн — и больше его не менял. А Билл взял меня к себе на фирму. Я начал зарабатывать деньги… Но, кажется, так и не научился разбираться в людях.
— А твоя жена? Ты ее любил?
— Мне казалось, да, и что она тоже меня любит. Но на самом деле она за меня вышла только потому, что забеременела. А полюбить так и не смогла. — Он помолчал. — Вот и с Марком ничего не выходит. Как будто я чем-то отталкиваю от себя людей…
— Не говори глупостей, — возразила Эви. — Ты не виноват в том, как все вышло с твоей матерью.., точнее, матерями. Это не твоя вина.
— Да, но это нанесло мне травму, от которой я не могу излечиться. — Он невесело засмеялся. — Знаешь, когда люди посылают меня к черту, я даже чувствую облегчение. По крайней мере, это мне знакомо и понятно.
Джастин замолчал, и Эви без слов обняла его. Она не знала, что еще можно сделать или сказать.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Больше они об этом не говорили. Инстинкт подсказывал Эви, что Джастина лучше на время не беспокоить. Ей самой предстояло заново узнать этого мужчину.
Поначалу она считала его высокомерным наглецом, но теперь поняла, что ошибалась. Под маской скрывался неуверенный в себе человек, ищущий близости и мучительно боящийся оказаться отвергнутым.
Марк сразу почувствовал, что они помирились, и повеселел. Если он и заметил, что ночью отцовская кровать пустовала, то ни словом не обмолвился об этом.
На следующий вечер, в постели, Эви спросила у Джастина:
— Ты сказал Марку, что купил коттедж?
— Нет, не стал. Ты же так разозлилась…
— Я была не права. Неверно истолковала твои мотивы. Ну, да сейчас это неважно. Мне утром звонил адвокат, он расплатился по дедушкиным долгам и положил остаток денег на мой банковский счет.
— И что? Теперь ты хочешь швырнуть их мне обратно в лицо? — Он говорил шутливо, но Эви вновь ощутила боязнь отказа в его словах и улыбнулась как можно беззаботнее.
— Не дождешься! Я присвою их до последнего цента…
— Хорошо.
— Нет, я серьезно. Коттедж давно нуждался в ремонте, так что деньги пригодятся. То есть.., если дом и вправду все еще мой?
Вместо ответа Джастин сжал ее в объятиях, и Эви почувствовала, что ее слова принесли ему облегчение. Он был уязвлен тем, что до этого она отказалась принять его щедрый подарок.
Однако девушка прекрасно понимала, что одного разговора еще недостаточно, чтобы изгнать всех демонов. Прошлое по-прежнему угнетало Джастина.
Он нередко злился по мелочам, хотя и быстро отходил. Но Эви чувствовала, что внутри он весь на взводе. Когда потом он извинялся, она с легкостью прощала его, однако постоянно гадала, чем же может ему помочь.
Еще хуже было, когда он не выказывал своих чувств, а уходил страдать в одиночестве. Он потом возвращался с улыбкой на губах, однако она ощущала его внутреннее напряжение.
26 
