Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
44 
— Я… не думаю, что это… правильно! — попыталась объяснить Эдни и увидела, что Сэвилла раздирает внутренняя борьба. Она заметила, как стала исчезать нежность из его взгляда. К ее изумлению, прежде, чем она попыталась найти нужные слова и объяснить, что ему опасно сейчас слишком волноваться (а что могло взволновать сильнее, чем страстные занятия любовью?), Сэвилл отпрянул от нее.
— Сэвилл? — удивилась она. Он сидел на краю кровати, повернувшись к ней спиной. Она хотела его. Страстно хотела. Настолько страстно, что именно это и остановило ее у последней черты.
Тут она услышала, как Сэвилл довольно ясно сказал:
— Я думаю, что для нас обоих будет лучше, если ты уйдешь.
Уйдешь! Словно пораженная громом, Эдни уперлась взглядом в его широкую обнаженную спину. Она мечтала о близости с ним, а он вышвыривал ее вон.
— Но, Сэвилл! — запротестовала она.
— Сейчас! — перебил он.
Эдни в шоке открыла рот. Он тоже желал ее, она знала это. Ошеломленная, она глядела ему в затылок. Она не хотела уходить! Она хотела остаться, и если не заниматься любовью с ним (о, как она мечтала об этом!), то хотя бы убедиться в том, что он чувствует себя нормально.
— Немедленно! — сурово повторил он.
И тут заговорила ее гордость. Он хотел, чтобы она ушла! Он выгонял ее! Да как он смел! Уходи! Да, она уйдет, не теряя ни минуты!
Она торопливо схватила свою одежду и быстро оделась. Гордость заставила ее броситься к двери.
Она не обернулась. Открыв дверь, Эдни закричала:
— Я с лихвой расплатилась, Крейторн! — и, разъяренная, удалилась.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Эдни потребовалось очень много времени, чтобы снова прийти в себя. Она не вернулась на работу днем в понедельник, а поехала домой. Пока не увидела на дорожке отцовский автомобиль, Эдни не предполагала, что он вернется из поездки так быстро. Значит, придется приходить в норму немедленно.
Во вторник Эдни обнаружила, что кто-то доставил записи и документы, которые она забыла, покидая в спешке квартиру Сэвилла. Никакой личной записки от него не было, только инструкция по поводу незаконченной работы. Хотя почему она ждала, что он напишет что-то личное? Она вспомнила, как он выгнал ее.
Среда тянулась бесконечно. Но к четвергу Эдни более-менее пришла в себя. Однако каждый раз, когда она думала о том, насколько далеко зашли их отношения с Сэвиллом, она с трудом представляла, как справится с собой, когда снова увидит его.
Ему-то что! Она не сомневалась в том, что он уже бывал в таких ситуациях. Хотя и предполагала, что не каждый день среди любовной сцены он говорил партнерше, что ей лучше уйти.
«Партнерша»! Как отвратительно. Она бы предпочла думать, что не была для него просто партнершей. Но могла бы ею стать! Если бы она вдруг (надо признать, запоздало) не вспомнила, что у Сэвилла травма головы, тот довел бы до конца их любовную близость.
Интересно, подумала она, может быть, способ, каким она прервала… процесс и стал причиной того, что Сэвилл остановил их любовные ласки. Может быть, когда… дело… доходит до такого накала, разговаривать не положено? Что она знала? Да ничего не знала.
Кроме того, что скучает по нему. Несмотря на то, что не могла представить, как посмотрит ему в глаза при встрече, она скучала по нему так сильно, что едва могла дождаться завтрашнего дня, чтобы снова увидеть его.
В пятницу Эдни надела свой самый лучший деловой костюм: голубой, с белой отделкой. Она знала, что выглядит отлично, и это придало ей уверенности.
Эдни припарковала свою машину, увидела автомобиль Сэвилла и поднялась к себе. Прежде чем войти, она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Когда она вошла, наградой ей стала разрядка напряжения!
Дверь между их кабинетами была открыта, и боковым зрением Эдни увидела, что Сэвилл уже был на месте и погружен в работу. Он даже не взглянул на нее.
Она вошла и убрала в ящик стола свою сумку.
— Зайдите, Эдни, — распорядился он холодным, безразличным тоном.
Взяв блокнот, Эдни вошла. Она собиралась спросить, как он себя чувствует, но, судя по всему, он не хотел никакого участия с ее стороны.
— Доброе утро, — сказала она сухо, возненавидев себя за то, что чувствительная, слабая часть ее натуры все еще беспокоилась о нем.
А что беспокоиться? Он суров, деловит, холоден. Она ненавидит его за это! Как он мог, после того как они лежали рядом почти совсем обнаженные, диктовать ей одно, другое, словно ничего не произошло!
44 
