Особенно,... 
88 
– А это не важно. Они его видят. Когда причиняешь кому-то боль, лишаешь свободы передвижения, держишь их в изоляции, мучаешь, для них весь мир – это ты. Ты их вселенная.
Для самой Евы так оно и было. И сейчас она об этом вспомнила. Отец был для нее вселенной – жестокой и страшной вселенной на протяжении первых восьми лет ее жизни. Его лицо, его голос, все детали и подробности его естества в точности и намертво запечатлелись в ее памяти. В ее кошмарах.
– Он – последнее, что они видят, – добавила Ева. – Наверно, для него это ломовой кайф.
В клубе «Звездный свет» перемежались цветные огни, висела в воздухе мечтательная музыка. Зила Вуд – в красном костюме с осиной талией, очевидно в стиле ретро, предположила Ева, – стояла у края танцплощадки.
– Очень хорошо, мистер Харроу. Мисс Йо, не напрягайте плечи. Вот так.
– Танцкласс, – сказала Пибоди. Зила продолжала раздавать указания и похвалы. – А у них здорово получается. Ой! – воскликнула она, когда один из мужчин с щегольским галстуком-бабочкой наступил на ногу своей партнерше. – И выглядят они очень мило.
– Просто восхитительно. Особенно с учетом того, что один из них после урока танцев ушел домой, чтобы истязать свою последнюю шатенку.
– Ты думаешь, один из них? – Пибоди с подозрением взглянула на щеголя в галстуке-бабочке.
– Нет. Он с этим местом покончил. Насколько нам известно, он никогда не рыбачит дважды в одном водоеме. Но я зуб даю, он танцевал фокстрот, или что там они танцуют на этой чертовой танцплощадке, всего пару недель назад.
– И почему это называется «фокстрот»?[11] – удивилась Пибоди. – При чем тут лисы? Они, конечно, бегают, но уж никак не танцуют.
– Я немедленно брошу группу на следствие по этому делу. Пошли.
Они спустились по витой металлической лестнице, и Зила заметила их. Она кивнула и зааплодировала, когда кончилась музыка.
– Это было великолепно! А теперь, когда вы разогрелись, Лони покажет вам фигуры румбы.
Зила сделала знак Еве и Пибоди и прошла к бару, пока молоденькая рыжеволосая женщина вывела щеголя в галстуке-бабочке на середину пола. Она ослепительно улыбнулась.
– Итак! Всем занять свои места.
Бар обслуживал один человек. Он был в смокинге с черным галстуком-бабочкой. Ни о чем не спрашивая, бармен поставил перед Зилой стакан газировки с долькой лимона.
– Что я могу предложить вам, дамы?
– Можно мне шипучки с вишневым сиропом? – выпалила Пибоди, старательно отворачиваясь от грозного взгляда Евы.
– Мне ничего, – ответила ему Ева. Она вытащила набросок и положила его на стойку бара. – Узнаете этого человека?
Зила впилась взглядом в рисунок.
– Это тот самый? – Она покачала головой, взяла свой стакан и отпила большой глоток. Поставив стакан, она взяла рисунок и поднесла его поближе к свету. – Прошу прощения. Мне он незнаком. У нас тут много мужчин определенного возраста. Думаю, если бы я с ним работала, давала ему уроки, я бы запомнила.
– Как насчет вас? – Ева взяла рисунок и толкнула его по стойке к бармену.
Бармен готовил газировку для Пибоди. Он прервался и внимательно посмотрел на рисунок.
– Это тот гребаный ублюдок? Извини, Зила. – Она лишь покачала головой, давая понять, что ругань ее не смущает. – Это он? Это тот парень, который убил Сари?
– Это тот парень, с которым мы хотим поговорить.
– У меня хорошая память на лица. Это профессиональное. Но его я не помню. Нет, он никогда не подходил к моей стойке.
– Вы работаете в дневную смену?
– Да. У нас с женой полгода назад ребенок родился, и Сари перевела меня в дневную смену, чтобы вечера и ночи я мог проводить с семьей. Она была очень добра и понимала такие веши. Завтра мы ее отпеваем. – Он бросил взгляд на Зилу. – Это неправильно. Она не должна была умереть.
– Да. – Зила на минутку накрыла ладонью его руку. – Она не должна была умереть.
Глаза бармена были полны печали. Он отодвинулся и вернулся к своему занятию.
– Это страшный удар для всех нас, – тихо призналась Зила. – Все мы пытаемся как-то это пережить. А что еще остается делать? Но это тяжело. Все равно, что пытаться проглотить кость, застрявшую в горле.
– Это очень много говорит о ней, – участливо заметила Пибоди. – Это значит, что многим людям она была дорога.
– Да. Да, это верно. Вчера я говорила с сестрой Сари, – продолжала Зила. – Она попросила меня выбрать музыку. Что-нибудь из того, что любила Сари. Это тяжело. Я даже не думала, представить себе не могла, что будет так тяжело.
88 
