Особенно,... 
69 
Заниматься переводами — все равно что в домашних условиях делать макароны. Сначала, поскольку ты ничего как следует не знаешь, покупаешь все, что тебе предлагают. Аудиокниги Гюнтера Грасса в исполнении Кейта Хар-риса? Конечно. Комиксы по мотивам «Илиады»? Еще бы. Но чем больше входишь во вкус, читая книги в оригинале, тем более становишься требовательной. Сначала пробуешь перевести что-нибудь простенькое, вооружившись лишь несколькими основными обиходными фразами, — и видишь, что результат не так уж плох. Твои друзья поражены. По правде говоря, ты тоже. Ты прикладываешь немного больше времени и усилий, и отдача только положительная. Наконец напрягаешь все свои силенки, берешься за «Оксфордскую классическую грамматику» и — перестаешь быть женщиной, превращаешься в переводческий автомат. Покупаешь массы дополнительных книжек, руководств и прочее, вступаешь в кружок переводчиков и смотришь только те программы по телевизору, которые продвигают тебя в твоем искусстве. Потом до тебя доходит, что твое увлечение пожирает массу времени, и, хуже того, твои друзья теперь считают тебя занудой и книжным червем, что с тобой можно говорить только о таких скучных вещах, как чтение какого-нибудь Гессе на языке оригинала, то есть по-немецки. Ты пытаешься не обращать внимания. Дальше — хуже. Тот, кто не спохватывается вовремя, заканчивает тем, что начинает заниматься этим профессионально или же скоро становится человеком, который портит всякую вечеринку.
Но даже когда ты махнешь рукой на стряпанье самопальных макарон, то есть в моем случае — попытки псреводить с французского на английский, у тебя достаточно ума и знания, чтобы понять, что ты только испортила то, что раньше доставляло тебе удовольствие. И ты больше никогда не получишь удовольствие от «просто» тарелки макарон, от «просто» чтения хорошей книги. И совсем уж будет невкусно, когда перевод причесан, приведен в должный вид, отредактирован так, чтобы не оскорбить строгий вкус западноевропейского читателя, и засунут в картонный переплет. Итак, я купила «Любовника» по-французски, чтобы посмотреть, смогу ли я читать этот шедевр. К тому же он оказался единственной книгой, на обложке которой не красовалась реклама снятого по ней фильма. Ничто не отвращает меня столь быстро от желания взять в руки книгу, как страшные слова на задней стороне обложки: «По этой книге снят потрясающий кинофильм».
Ну вот, я начала ее читать. Вначале книга мне не понравилась — ничего такого сексуального в ней не оказалось. Целый десяток с лишним страниц автор описывает шелковое платье и шляпу героини, а также азиатскую жару. Героиня — девушка, ну примерно, как я — немного инфантильная, с густой и тяжелой копной волос, тонкая, изящная и странная. Должно быть, Франсуаза мне все наврала. Тогда, больше десяти лет назад, я была уверена, что если кто-то хоть немножко похож на меня, то он уж точно не может быть сексуальным. Но я продолжала читать, надеясь через несколько страниц увидеть, в чем там дело, хотя необходимость постоянно залезать в словари и в грамматику, чтобы понять искусные и темные обороты писательницы, мешала мне найти ответ.
А потом меня ждал сюрприз. К концу книги — не стану пересказывать его, потому что в моем пересказе все потеряется и выйдет не так (хотя сама концовка не явилась для меня неожиданностью), — я вдруг поймала себя на том, что плачу. Удивительно вот что: события, в которых я совсем не участвовала, придуманные, растопили мне сердце. Вот так я поняла, что способна на глубокие чувства.
Время от времени я перечитываю эту книгу. Особенно когда мне очень одиноко. И концовка всегда приходит стремительно и внезапно, и всегда действует на меня одинаково.
mercredi, le 18 fevrier
Когда-то мне было легко и просто покупать вещи, которых слегка стыдишься, и потом прятать их среди остальных покупок. Конечно, это не столько хитрая уловка, сколько подчинение общественным условностям. Всякий продавец прекрасно знает, для чего тебе сильнодействующий дезодорант, который ты закапываешь в кучу апельсинов, но ведь не очень прилично обращать внимание на единственный, бросающийся в глаза предмет среди остальных во всех отношениях неприметных бакалейных товаров. Да и все мы люди, в конце концов, у каждого есть биологические отправления.
А с другой стороны, набери сразу целую кучу этих вещей — и станешь предметом насмешек. Тот, кто видел бы мой обычный улов косметики, мог бы заподозрить, что я покупаю это для, как минимум, шести транссексуалов только что перенесших операцию. Так что я обычно хожу в разные аптеки: в одну за обычными средствами, а в другую за всем остальным.
69 
