— Не вижу причины, почему мне не поехать в клинику самой, как я делаю каждую неделю на протяжении уже стольких лет.
— Мало ли что может случиться! Но об этом не стоит думать. Увидимся в шесть.
Бен повесил трубку. Она наверняка все еще держит свою, дожидаясь, пока пройдет раздражение и можно будет спокойно ее положить. Швырять по-детски, как делают многие, она себе, разумеется, не позволит.
Бен был прав. Тэсс медленно просчитала от пяти до одного и только потом спокойно опустила трубку на рычаг. Буквально в ту же секунду прозвучал зуммер внутренней связи.
— Да? — Ей нужно было усилие, чтобы произнести даже это короткое слово.
— Вам снова звонят по второму. Называться не хотят.
— Ладно, я… — Тэсс сразу поняла, кто звонит. — Соединяйте, Кейт.
Тэсс посмотрела на равномерно мигающий сигнал и нажала кнопку одеревеневшим пальцем.
— Доктор Курт у телефона.
— Я видел вас в церкви. Стало быть, вы пришли.
— Да. — Она лихорадочно вспоминала полученные инструкции. Пусть ничего не подозревает, пусть спокойно говорит. — Я надеялась встретиться с вами, поговорить. Как вы?
— Вы были там. И теперь все понимаете.
— Что я должна понять?
— Понимаете величие моего замысла. — Голос звучал спокойно. Решение принято, вера укреплена. — Жертвы, которые вас просят принести, так незначительны в сравнении с воздаянием за преступление. Я рад, что вы там были. Теперь вам все понятно. А то я начал было сомневаться…
— В чем?
— В своей миссии. — Голос почти пропал, словно говорить даже шепотом о сомнениях — грех. — Но больше не сомневаюсь.
Тэсс воспользовалась случаем и спросила:
— Где Лаура?
— Лаура? — Слышно было, как он заплакал. — Лаура в чистилище, ждет, пока я отмолю ее грехи. Это мой долг. Теперь у нее никого нет, чтобы спасти ее душу, кроме меня и Святой Девы.
Итак, Лаура мертва. Сомнений нет.
— Должно быть, вы очень любили ее.
— Она была лучшей частью меня самого. Мы были связаны еще до рождения. И теперь, прежде чем снова объединиться после смерти, я возмещаю нанесенный ущерб. Теперь вам все понятно. Вы были там. И ваша душа соединится с другими душами. Именем Бога я отпущу вам ваши грехи.
— Но ведь нельзя все время убивать! Лауре не нужно, чтобы вы снова убивали.
Наступило молчание… три, четыре, пять секунд.
— А я думал, вы поняли.
Тэсс была знакома эта интонация: обвинение, чувство, что тебя предали. Сейчас он уйдет.
— Да нет, думаю, что поняла. А если ошибаюсь, объясните мне. Я хочу понять, хочу, чтобы вы помогли мне понять. Потому нам нужно встретиться.
— Ложь. Вся вы — сплошная ложь и грех.
Тэсс услышала бормотание — он начал повторять слова молитвы. Связь оборвалась.
Вернувшись в инспекторскую, Бен увидел Лоуэнстайн. Она стояла, прислонившись к собственному столу. Прижав плечом трубку к уху, Лоуэнстайн помахала ему свободными руками.
— Ни минуты без меня не может прожить, — проговорил Бен, обращаясь к Эду. Он словно бы потянулся обнять ее, но на самом деле нацелился не на талию, а на пакетик изюма в шоколаде, лежавший у нее на столе.
— Он снова звонил Курт, — сказала Лоуэнстайн. Бен сразу напрягся.
— Когда?
— Звонок был в одиннадцать двадцать одну.
— Удалось установить место, откуда звонили?
— Да. — Лоуэнстайн взяла со стола блокнот и передала Бену. — Звонили из того же района, что и в первый раз. Кварталах в четырех от ее работы. Голдман говорит, она вела себя прекрасно.
— О Господи, да мы как раз там были. — Бен швырнул блокнот. — Может, даже проезжали мимо него.
— Капитан послал Бигсби, Маллендора и нескольких ребят в форме прочесать район и поискать свидетелей.
— Нужно помочь им.
— Бен, минуту.
Он остановился и нетерпеливо посмотрел на нее. Лоуэнстайн прижала мембрану к плечу.
— Как раз сейчас капитану передают расшифровку телефонного разговора. Наверное, тебе надо посмотреть.
— Прекрасно, по возвращении прочитаю.
— А мне кажется, лучше сейчас.
В течение нескольких часов работы в клинике Доннерли Тэсс окончательно успокоилась. Здешними пациентами были и бизнесмены, страдающие маниакальной депрессией, и наркоманы, лишенные спасительной дозы. Раз или два в неделю, если позволяло расписание, Тэсс работала здесь вместе со штатными врачами. С некоторыми больными она встречалась всего лишь раз или два, с другими — из недели в неделю, а с иными — из месяца в месяц.