Особенно,... 
52 
— Тебе не нравится твоя работа?
— Я люблю свою работу, просто не могу смириться с тем, что машины делают самое интересное и держат меня на дистанции.
— Думаю, тебе нужно нацепить акваланг и поразвлечься немного. Если ты называешь это развлечением. Когда последний раз ты брала отпуск?
— О, дай подумать… — Тейт села, откинулась на спинку кресла, закрыла глаза. — Лет восемь назад, если считать пару уикендов и коротких рождественских каникул дома.
— Все ясно, — решительно сказала Лорейн. — Ты хандришь. Доктор Лорейн выписывает очень простое лекарство. Как только экспедиция закончится, возьмешь месяц отпуска, поедешь куда-нибудь в теплые края и проведешь кучу времени с рыбами.
Лорейн вдруг проявила живейший интерес к своим ярко-розовым ногтям.
— Если тебе нужна компания, Хейден с радостью поедет с тобой.
— Хейден?
— Он с ума по тебе сходит.
— Хейден?!
— Да, Хейден. — Лорейн сдернула со стола ноги. — Господи, Тейт, раскрой глаза Он уже месяц страдает по тебе.
— Ничего подобного, Лорейн, мы просто друзья, коллеги. — Тут Тейт вспомнила, как Хейден целовал ее. — О, черт!
— Он потрясающий мужчина.
— Да, потрясающий, — как эхо повторила Тейт. — Я никогда не думала о нем в этом смысле.
— Но он думает.
— Это плохая идея, — пробормотала Тейт. — Нельзя заводить роман с коллегой. Я точно знаю.
— Как хочешь, — беспечно сказала Лорейн. — Я просто подумала, что пора просветить тебя и дать парню шанс. Еще я хотела сообщить, что какие-то шишки из «Морских исследований» и «Посейдона» прилетают проинспектировать нас и забрать часть добычи. И они привезут кинооператоров.
— Кинооператоров. — Тейт была рада перевести разговор с Хейдена на другое. — Я думала, что достаточно наших видеокассет.
— Они воспользуются нашими съемками, а мы попадем в документальный фильм для кабельного телевидения, так что не забывай подкрашивать глаза и губы.
— И когда они прилетят?
— Они уже в пути.
Тейт бессознательно сжала в руках деревянную игрушку.
— Я не отдам ничего, что еще не исследовала.
— Не забудь сказать это им, подружка. — Лорейн направилась к двери. — Но помни, что мы всего лишь наемные работники.
«Наемные работники, — подумала Тейт. — Может, именно в этом суть проблемы». Как-то незаметно из независимой, обожающей приключения женщины она превратилась в безликого служащего корпорации.
«Зато я работаю, — напомнила она себе. — Ученые — вечные нищие. Однако…»
Сколько этих «однако» в ее жизни! Надо обязательно найти время и решить, какие же из них самые важные.
…Мэтью и не сомневался в том, что сошел с ума. Он бросил работу! Работу, которую ненавидел, но благодаря которой оплачивал счета и не давал умереть парочке смутных грез. Без этой работы яхта, которую он потихоньку строил уже несколько лет, никогда не закончится, Бак будет прозябать на пособие, а ему самому сильно повезет, если через полгода он сможет наскрести денег на приличную еду.
И он не просто бросил работу, а еще и потащил за собой Ларю. Без особых уговоров маленький канадец собрал свои вещи и отправился с ним. Как понимал сложившуюся ситуацию Мэтью, на нем теперь висят два нахлебника, увлеченных выискиванием недостатков друг в друге.
Мэтью сидел под ржавым навесом старого трейлера, затерявшегося на юге Флориды, и пытался вспомнить момент, когда потерял разум.
Все началось с письма Бомонтов, с упоминания о Тейт, о Ван Дайке и, естественно, о «Изабелле». Слишком много вспыхнуло воспоминаний, прекрасных и горьких, слишком много проснулось надежд. Не успел он продумать последствия своего шага, как уже паковал свое снаряжение.
Теперь, когда мосты были сожжены, появилось время подумать. Куда девать Бака, черт побери? Старик пьет, не просыхая, и совсем отбился от рук.
«Тоже мне, сюрприз», — подумал Мэтью. Каждый год он на месяц приезжал во Флориду и тщетно пытался протрезвить дядю. И каждый год он возвращался в море, мучаясь угрызениями совести.
Вот и сейчас далеко разносится полный пьяной горечи голос Бака…
— Что это за помои? — Стуча протезом, Бак ворвался в крохотную кухню.
Ларю даже не поднял глаз от своей книги.
— Рыбная похлебка с чесноком и пряностями. Старинный семейный рецепт.
— Помои, — повторил Бак. — Французские помои. — Небритый, в мятой одежде, в которой и спал, Бак распахнул дверцу кухонного шкафчика, надеясь найти бутылку. — Чтобы в моем доме больше не было такой вони.
52 
