38 
Для Эрика это была хорошая новость: он уже начал было опасаться, что Саймону не нужно от своей жены ничего, кроме сыновей, способных защищать владения Волка Глендруидов. Такая холодная, расчетливая связь могла бы обернуться большой бедой. Эрик не мог этого объяснить, но совершенно точно знал, что это правда: там, где другие замечали лить ряд случайных событий, он видел их причины и следствия.
— Что ж, продолжай мирно обмениваться комплиментами со своей женой, — сказал он.
— Весьма благоразумно с твоей стороны.
Ариана украдкой взглянула на Саймона: он улыбался, но глаза его были холодны и суровы.
Эрик молча удалился, пряча довольную усмешку.
— Не было необходимости так себя вести, — тихо промолвила девушка.
— О нет, вы ошибаетесь, необходимость была.
— Почему? И что плохого в обмене светскими любезностями? В чем моя вина?
Саймон шагнул к Ариане. Она вся напряглась, чтобы неожиданно не отстраниться, но Саймон все равно заметил ее движение, уже ставшее для него привычным.
— Твоя вина, — негромко произнес он с еле сдерживаемой злостью, — в том, что ты бежишь как от огня от малейшего моего прикосновения и в то же время лебезишь перед Эриком, как будто хочешь соблазнить его.
— Я никогда…
— Твоя вина, — прервал ее Саймон, — в том, что ты обольстительно прекрасна и мужчины устремляются за тобой, как псы за сучкой во время течки, не в силах совладать со своей похотью.
Ариана, потрясенная, открыла было рот:
— Это не…
Но Саймон продолжал, не обращая внимания на ее неуверенные попытки оправдаться.
— Твоя вина, моя прелестная супруга, в том, что расточаемые тебе комплименты обычно начинаются с твоих неотразимых глаз, а заканчиваются сравнением твоих губ с нераспустившимся бутоном.
По телу Арианы пробежала сладкая дрожь, воскрешая ее воспоминания о поцелуе Саймона.
— Твоя вина… — холодно продолжал ее муж.
— Ты заставил меня почувствовать себя бутоном, полным сладостного нектара, — вырвалось у нее.
Тихие слова Арианы мгновенно усмирили гнев Саймона. Он смотрел не отрываясь на нежный изгиб ее губ, сладких, как мед, совершенных, как самая прекрасная роза.
Доминик окликнул Саймона с другого конца зала. Если Саймон и слышал его зов, он не обернулся, и его взгляд был по-прежнему прикован к губам Арианы.
— Саймон, — прошептала она. — Лорд Доминик зовет тебя.
Саймон сделал вид, что не слышит ее.
— Прошлой ночью, — хрипло произнес он, — твои губы были, как туго сжатые лепестки. И когда они трепетно раскрылись навстречу моим губам, это вскружило мне голову, как самое крепкое вино.
Саймой, прищурившись, смотрел на жену сверкающими черными глазами. Ариане стало вдруг страшно и… радостно от его взгляда.
— А когда твои губы трепетали под моими поцелуями, — продолжал Саймон, — я понял, что чувствует пчела, скользящая по ароматным лепесткам и собирающая сладкий нектар из сердца цветка.
У Арианы перехватило дыхание: ей вдруг живо вспомнился их страстный поцелуй, его пьянящий вкус, и она снова ощутила слабость и странное волнение.
Имя Саймона невольно сорвалось с ее губ.
— Да, — сказал Саймон, — ты тоже это помнишь. Но скоро ты подаришь мне другой цветок, и мед твоего желания будет для меня освежающим нектаром.
По телу Арианы пробежала теплая волна — ощущение было одновременно пугающим и приятным.
— Но до той поры, — спокойно продолжал он, — ты будешь обмениваться комплиментами только со мной, и твои нежные лепестки познают только мое сладостное жало.
Ариана открыла было рот, но сумела лишь беззвучно прошептать имя своего мужа. Она облизала внезапно пересохшие губы.
— Ты манишь, словно недоступный соблазн, — свирепо прохрипел он сквозь зубы. — Но придет время, и я отплачу тебе тем же.
Он повернулся с пугающей быстротой и направился к Доминику.
Ариана так и осталась стоять у двери, крепко прижимая к груди арфу — единственное свое утешение.
Глава 10
— Какой сегодня чудесный день, миледи, — прощебетала Бланш. — И это после бури, бушевавшей неделю.
Ответом на эти слова был прерывистый вздох арфы, беспокойный, как глаза Арианы. Девушка продолжала перебирать пальцами по струнам, пока Бланш вынимала гребень из ее волос и заплетала их в косы.
Ариана не замечала проворного движения пальцев служанки — она была поглощена двумя видениями: давним ночным кошмаром и волнующим воспоминанием о сладостном поцелуе Саймона.
38 
