Особенно,... 
54 
Рейвен с недоверием посмотрел на друга.
— Послушай, если женщина не испытывает глубокого чувства, она не станет неотрывно смотреть на мужчину, в ее голосе не будет особой теплоты и нежности всякий раз, когда она произносит его имя, а улыбка, обращенная к нему, не будет казаться счастливой и искренней.
Рейвену безумно хотелось верить доказательствам, которыми его буквально засыпал Майлз, но он по-прежнему сомневался в искренности Дженны. Главное — освободить ее от обузы, которую представлял он сам.
Не дослушав Майлза и не простившись с Энджел, Рейвен резко повернулся и побежал прочь. Однако остановился, услышав голос друга:
— Когда Дженна глядит на тебя, она похожа на Энджел, которая смотрит на меня, а твой взгляд напоминает тот, каким я буквально пожираю свою жену. Дженна любит тебя. Это не благодарность, а любовь.
В небе над головой кружились чайки, наполняя воздух жалобными криками. Их голоса эхом отдавались в сознании Рейвена. Джен-на, Джен-на, слышалось в клекоте белых птиц.
Волны подхватывали заветное имя, рокочущим басом повторяя вслед за чайками.
И вот уже пролетавший ветер, подслушав странный разговор моря и птиц, тихо нашептывал Рейвену: Дженна, Дженна…
Повсюду, куда бы Рейвен ни устремлял взор, он видел возлюбленную. Чувствовал вкус ее губ, ощущал тепло ее тела, проникающее в кровь и разливающееся по жилам. Он и не подозревал, что Дженна стала частью его души, его сердца. И Рейвен мысленно кричал, звал единственную женщину, которая стала ему дороже всего на свете, но, увы, ушла навсегда…
Прибыв на пристань, Рейвен бросился к яхте. Быстро собрать вещи и бежать, бежать куда глаза глядят из опустевшего райского сада, лихорадочно билось в мозгу, чтобы ничто не напоминало о счастливых мгновениях. Торопясь, Рейвен, не складывая, бросал в объемную дорожную сумку джинсы, рубашки, свитера. Стенной шкаф опустел, полки тоже, остался последний ящик стола. Открыв его, Рейвен замер. Перед ним лежал альбом, в котором Дженна делала наброски.
Бережно, словно драгоценную реликвию, Рейвен достал альбом. Он ни разу не видел эскизов. Художница не показывала их, считая, что рисунки слишком ординарны и не идут ни в какое сравнение с великолепными витражами Энджел.
Эскизы чем-то походили на самого автора — такие же прямые, четкие, окрашенные юмором, в линиях и тенях скрывалась чувственность.
Сердце Рейвена снова сжалось от сладких воспоминаний. Он слышал заразительный смех, разглядывая карикатуры с забавным названием, придуманным Дженной: «У Всевышнего тоже есть стиральная машина». На веревке развешаны джинсы и рубашки. Крупный частый дождь смывает с них соль и песок.
Страницу за страницей Рейвен внимательно рассматривал рисунки. И вот остался последний лист. Со странным чувством он взглянул на последний набросок. Казалось, он ничем не отличался от остальных. Но, внимательно изучив его, Рейвен среди хаоса черточек, изгибов и теней выделил бушующий океан, на фоне которого проглядывалось лицо. А возвышающаяся над грозной стихией скала, окутанная туманом, неожиданно превратилась в сидящего мужчину, задумчиво глядящего вдаль. Могучее тело, черные волосы, волевой пронзительный взгляд… Сомнений не оставалось: это сам Рейвен. Его глаза, губы, профиль повторялись в очертаниях леса, скал, океана. Он — улыбающийся и серьезный, спящий и пылающий страстью, спокойный и опьяненный экстазом, нежный и разъяренный. Рейвен, везде Рейвен. Словно он стал неотъемлемой частью всего, что окружало Дженну.
Рейвен долго, очень долго смотрел и на рисунок, и на фотографию, а потом вдруг уткнулся лицом в руки и глухо завыл, зная, что наконец-то услышал песню любви для него, Рейвена, Ворона.
Туман сгущался, и сквозь его плотную пелену садящееся в море солнце озаряло берег таинственным светом. Завидев домик, в котором она жила, Дженна вдруг остановилась, обернувшись назад. Одинокая змейка ее следов, кое-где уже смытая волнами, извивалась вдоль границы пляжа и воды. Девушка долго вглядывалась в черный пунктир, который обозначил печальный путь из райского сада.
— Если бы умел, я бы обязательно нарисовал небо, горы, море и лес, чтобы они повторили твой облик, как я его себе представляю…
Знакомый голос показался Дженне очередной иллюзией, выдающей желаемое за действительное. Но сомнения улетучились, едва она увидела Рейвена, стоявшего в двух шагах. Он словно материализовался из густой мглы опускавшейся на землю ночи и ее собственных мечтаний.
— Если бы я мог, — продолжал Рейвен, подходя к Дженне вплотную, — я бы стал ветром, шепчущим твое имя, превратился бы в лес, окутанный туманом, цвет которого впитали твои прекрасные глаза. Но я не художник и не Бог. Я теперь одинокий странник, покинувший райский сад. Я не хочу расставаться с той, которая однажды привела меня в Эдем и в чью ответную любовь я боялся поверить.
Руки Рейвена задрожали, когда он прикоснулся к любимому лицу и вновь ощутил тепло и нежность кожи.
— Я не умею слагать песни о любви. И не знаю ни одной мелодии, которая поведала бы о моих чувствах. Но, поверь, ты стала неотъемлемой частью моей души, и, если отнять эту часть, я не смогу дальше жить.
— Рейвен. — Голос Дженны дрожал от переполнявшего ее счастья. — Мне не нужны прекрасные песни, не нужны красивые слова, мне нужен только ты. Только ты, Рейвен. Я так тебя люблю!
Слова пронзили душу Рейвена, изменяя ее.
Он поднял Дженну на руки и крепко прижал, рассказывая со всей силой и нежностью, как любит ее, как любовь растет с каждым прикосновением, каждым вздохом.
За их спинами последние следы из райского сада исчезли в тумане и серебристой от света луны воде. Но ни Дженна, ни Рейвен этого уже не видели. Они нашли свой рай, который никогда не выпустят из рук.
КОНЕЦ
54 
