Особенно,... 
67 
– Да, Грант! Да! – Чем чаще она выкликала его имя, тем быстрее и жестче становились его движения. И она каждый раз принимала его.
Ровно в тот момент, когда его плоть внутри ее налилась так, что он едва мог двинуться, Виктория внезапно выгнула спину и вскрикнула. Ее грудь толкнулась в его грудь, и он почувствовал, как ее бедра сомкнулись вокруг него.
Больше он уже не мог выдержать. С последним ударным броском он влился в нее, продолжая без устали накачивать ее мощными толчками, выкрикивая ее имя.
Когда силы его наконец полностью иссякли, он осознал, что все еще сжимает ее в объятиях и продолжает беспомощно двигаться.
Мысли его медленно возвращались из тумана. «Я сжимаю ее так плотно, что могу сделать больно... Она моя... Я не знаю, смогу ли я ее отпустить».
Все же в конце концов Грант сумел расслабиться и приподнялся над ней. Словно возвращаясь из сна, он с недоверием смотрел то на нее, то на свое тело, по-прежнему устало толкающееся внутрь ее, потом перевел глаза на ее восхитительное лицо и, увидев ее слезы, вдруг подумал: «Что же это я наделал!»
Виктория лежала на его койке, свернувшись калачиком. Сон ее был поверхностным, с легкими подергиваниями тела и движениями глаз под закрытыми веками. По всей вероятности, жизнь на острове пробудила в ней заложенный природой инстинкт: реакцию на звук и способность выбирать из естественных шумов предупреждающие сигналы.
Гранту доставляло наслаждение смотреть на нее спящую. Увы, ей нужно было возвращаться. Видит Бог, он был готов сделать что угодно, лишь бы она осталась, потому что в эту ночь он узнал кое-что новое о себе. За время пребывания с Викторией он утратил контроль над собой, но после этого чувствовал себя все более и более комфортно.
Никогда еще ни с одной из женщин он не был так свободен. Близость с другими никогда не давала ему большего, нежели простое временное облегчение. И уж точно он никогда не делал того, что испробовал с Викторией. Он всегда боялся утратить самоконтроль, боялся, что его физиологические потребности будут обсуждаться в кругу знакомых женщин; возможно, поэтому он никогда не досаждал им своими домогательствами и всегда ограничивался разовой связью. Грант был далек от распутства, опасаясь, что когда-нибудь может почувствовать к этому вкус и тогда его уздечка соскользнет окончательно. Каждый раз, когда он сам снижал требования, фантазии, заполнявшие его воображение, еще более усиливали то, что он уже знал о себе и отчаянно пытался скрыть. Мужчина с умом должен контролировать такую вещь, как инстинкт, считал Грант. Но с другой стороны, в их семье мужчины никогда не были успешны в подобных ограничениях – никто из них, кроме него... Но все это только до настоящего времени.
Грант нагнулся, зажег лампу и поднес ближе к Виктории. У нее на ладони остались четыре полукруглых лунки – там, где она вонзила ногти, сжимая пальцы во время наслаждения.
Когда Грант вернул Викторию в отель, она сжала ему руку, словно в знак благодарности. Ему вдруг вспомнились вмятины у нее на ладони. Всего лишь мелкая деталь, и не стоило бы придавать ей столь уж большое значение, если бы они не являлись свидетельством того, что он окончательно пропащий человек.
Глава 18
Тори медленно раскрыла глаза и поглядела на утреннее солнышко. Несколько секунд спустя уголки ее губ тронула слабая улыбка, и она потянулась. Легкая болезненность в теле заставила ее улыбнуться шире. Они с Грантом вчера основательно позанимались кое-чем, а то, что он вчера говорил и делал... Она даже представить не могла ни действий, ни слов... таких неприличных и волнующих.
Тори даже вздрогнула от удовольствия. Теперь они поженятся. Ее будущий муж обладал живым воображением, был хорошо сложен и мастерски пользовался своим мощным телом. Размышляя об этом, Тори словно купалась в тумане наслаждения. Теперь она могла признаться себе, что влюбилась в Гранта без памяти.
Наконец, она оделась и разделила с Кэмми второй завтрак. Они наслаждались ленчем из яиц, риса, яблок и сока, придерживаясь специальной диеты, предписанной Кэмми. Обе были так рады улучшению ее состояния, что не переставали хихикать по малейшему поводу.
Но Грант за все это время так и не показался, поэтому во второй половине дня Тори начала испытывать некоторую тревогу. Уверенность ее несколько увяла. Как он смеет не приходить? После того, что между ними было этой ночью, она не должна чувствовать себя использованной и брошенной. И еще это могло означать, что она в чем-то сдалась. Но вместо этого она считала, что получила что-то, и ей хотелось получать это снова!
67 
