20 
– Я бы ответила «нет».
– Или, – продолжил он тихо, – я мог бы дать этому сукину сыну в челюсть, перебросить недоступную красавицу через плечо и умыкнуть, как это описывается в романах.
Оба словно оказались в безвоздушном пространстве: Глэдис чувствовала, что задыхается.
– Это… совсем не смешно.
– А я и не шутил! – Мартин потянулся через стол и взял ее за руку. – Вчера между нами произошло нечто… важное.
– Понятия не имею, о чем это вы… Не надо! – Глэдис попыталась высвободиться, но железные пальцы до боли стиснули ее ладонь, едва не сломав пальцы.
– Не лгите. Не обманывайте меня и себя. Вы отлично знаете, о чем я. Я поцеловал вас, и вы ответили…
Их взгляды встретились. Да, этот человек проницателен, лгать ему бесполезно. Ну что ж, годы, проведенные перед камерой, не прошли для фотомодели даром.
– И что? – холодно отозвалась она, заставляя себя насмешливо улыбнуться. – Вы застали меня врасплох, тоже мне, новости! Чего еще вы добиваетесь? Хотите, чтобы я похвалила ваше умение целоваться? Ну да, по части поцелуев вы мастер, только об этом вы и без меня знаете. Или ваша белокурая подружка не проливает бальзам на болезненное самолюбие?
– Так вот в чем дело. Кэрол! – Мартин досадливо пожал плечами. – С ней все кончено.
– Бедняжке не понравилось, что ее любовник флиртует с посторонней женщиной, так? – Глэдис вырвала руку. – По крайней мере, она не полная идиотка!
– Вчера вечером я порвал с ней!
– Вчера?.. Не потому ли, что…
– Наши отношения исчерпали себя давным-давно. Просто я до сих пор как-то не собрался сказать ей об этом. – Мартин улыбнулся краем губ. – Мне и в голову не приходило, что вы станете ревновать.
– Ревновать? Вас! К этой особе? Ну у вас и самолюбие. Не болезненное, нет, а прямо-таки гипертрофированное! Я же вас практически не знаю, мистер Фагерст!
– Так узнайте.
– Незачем! Вы меня не интересуете.
– Я, кажется, не зову вас замуж, – объявил Мартин напрямую. – Мы взрослые люди, вы и я. И в первое же мгновение между нами произошло нечто… словно искра вспыхнула!
– Ага. А теперь вы скажете, что ничего подобного с вами еще не случалось!
И Глэдис бросила салфетку на край стола. С нее довольно: пора и честь знать Ничего нового она сегодня не услышит.
– Глэдис!
Мартин схватил ее за руку и удержал на месте, едва молодая женщина попыталась подняться. Глаза его потемнели, черты лица обозначились резче.
– Станьте моей, Глэдис. Я хочу посвятить вас в любовь, позвольте мне! Я хочу ласкать вас до тех пор, пока оба мы не утратим способность рассуждать здраво.
Глэдис вспыхнула.
– Отпустите, – яростно потребовала она, но железные пальцы сомкнулись на запястье еще крепче.
– Вы снились мне всю ночь, – прошептал Мартин. – В воображении своем я осыпал поцелуями ваши нежные губы до тех пор, пока они не распухли; кончиком языка я касался вашей груди, пока вы не разрыдались от удовольствия. Мне снилось, как сплетаются наши тела и как вы повторяете мое имя не то в забытьи, не то в бреду…
Как хочется вскочить и убежать! Но даже если бы Мартин ее выпустил, она все равно не двинулась бы с места. Колени подгибались, в ушах звенело.
– Именно этого я и хочу, именно этого хотим мы оба – с того самого мгновения, как впервые увидели друг друга! Почему ты пытаешься отрицать это?
Грубая прямота его речей, и обжигающий взгляд, и воспоминание о том, что она пережила в его объятиях, лишили Глэдис остатков самообладания.
Этот мужчина говорил правду. Для возражений не осталось сил. Нет, он ей не нравился. Она его не любила. Более того, он воплощал в себе все, что Глэдис презирала и ненавидела. Но почему ее влекло к нему так, как не влекло еще ни к одному мужчине? Откуда такая отчаянная, исступленная сила, с которой, к своему ужасу, она не может справиться?
В глазах потемнело. Глэдис явственно представила себя в его объятиях: ощущение прикосновения его тела, поцелуи, его властный напор…
Но она нашла в себе силы! Вырвала руку, вскочила и опрометью бросилась к выходу… Мартин нагнал ее у дверей, схватил за плечи и решительно развернул к себе.
– Скажите, что я не прав, – хрипло потребовал он. – И, да поможет мне Господь, я велю шоферу отвезти вас домой и больше не стану никогда досаждать…
Время остановилось. Благоуханная весенняя ночь окутала их плащом тьмы; они застыли на месте, глядя друг на друга, дыша часто и прерывисто. Глэдис прошептала его имя и шагнула в раскрытые объятия…
20 
